Doloroso

И глядит фарцовщик

С потаенной лаской.

Помню все...

Не хочу просыпаться,

Не хочу возвращаться.

Никакого же проку

От меня домочадцам!

Все в себе обрываю,

Да что я ни затеваю —

Даже маленький шрамик твой

Я не забываю,

Помню все...

Забываю, но помню все.

Забываю, но помню все,

Забываю, но помню.

Помню все,

Засыпаю, но помню все,

Просыпаюсь, но помню все,

Не хочу забывать.

* * *

Ты делишься со мною планами,

А я не вписываюсь вновь.

Опять неловкая, нескладная —

Ты, среднерусская любовь.

Где-где с котятами и птичками

Любовь танцует в облаках?

А ты у нас – дитя со спичками,

Дитя со спичками в руках.

У нас одних такое станется:

С резным крылечком теремок,

А пригляжусь – из окон тянется

Сырой удушливый дымок.

Она стоит – платочек, валенки,

Бездумный взгляд ее глубок.

В ее ладони зябкой, маленькой

Зажат проклятый коробок.

О, это наши поджигатели...

Ничтожна мировая связь.

Какие силы мы потратили,

С сироткой этою борясь!

Какими нежными привычками

Нам защитить себя теперь,

Когда опять дитя со спичками

То в окна постучит, то в дверь?

* * *

Мой толстокожий персик,

Ты бацаешь так рьяно!

А мамочкины песни

Не любит фортепьяно.

Дверных печальных петель

Скрипенье так знакомо...

От мамочкиных песен

Сквозняк идет по дому.

Сквозняк идет по спинам

От этой самой песни.

Он пенится как пиво,

Пузырится как пепси.

Сквозняк бежит меж клавиш,

Как горькая настойка.

И ты его узнаешь,

Но только – не настолько.

Мой толстокожий персик,

Прозрачнее кристалла

Тебе расскажут песни

О том, как я устала...

А ты подаришь перстень

Прекрасному кентавру.

Тебе оставлю песни,

А мальчикам – гитару.

* * *

Дожила до постыдной сивости

С идиотской мечтой о красивости,

И при виде блондинки на длинных ногах

Всею печенью чувствую – ах!

Из меня ж не получится лапочка.

Не сгорай, моя свечечка, лампочка...

Где обнимутся двое – там третий молчи,

Тех двоих – не учи.

Никакого такого опыта,

Кроме разве ночного шепота.

Я подкрашусь снаружи,

Настроюсь внутри.

И никто мне не даст

Тридцать три.

Сказочки на потолке

В 1989 году вышел мой первый CD, и называлось это «Элитарные штучки». С тех пор изменилось многое, но: то там, то тут спрашивают меня о песенках той поры, да и прицельно о нем, разные люди.

Так что же? Пожалуйста. Я перезаписала его, дополнила. Теперь в него вошли все пять песен, связанных со смертью В. С. Высоцкого в 1980 году; вошла и песня об Александре Аркадьевиче Галиче (перевертыш песни Окуджавы о Пушкине), мало где прежде звучавшая; и даже песенка-посвящение Новелле Матвеевой, одной из главных волшебниц моей жизни. «Сказочки на потолке» – это 1980-е годы, «Элитарные штучки» – мужская версия. Есть и женская, это довольно сильно дополненная первая часть, называется – «Дитя со спичками».

Ваша Вероника Долина, 2000

* * *

Есть у времени иллюстрация —

Черно-белая, не обрамлена.

Эмиграция, эмиграция —

Я прощаюсь с тобой, сестра моя.

Ты сегодня звалась Мариною,

Завтра будешь Мариаграция.

Это что-то неповторимое —

Эмиграция, эмиграция.

Я запомню их лица белые,

Этих лиц выражение.

И движения пальцев беглые,

И руки моей положение.

Эмиграция, эмиграция —

Провожающий, на примете вы!

Регистрация, регистрация,

Регистрация в Шереметьево.

Эмиграция, эмиграция —

И снимаются с места стаями.

О, осенняя птиц миграция —

Поднялись и во тьме растаяли.

Ну, видать, пора собираться мне,

Если это само не кончится

Эмиграция, эмиграция —

Мне лететь никуда не хочется.

До свиданья, Мариаграция!

Позабудь дорогу обратную.

Эмиграция, эмиграция —

Это что-то невероятное.

Там далеко родится девочка,

И когда расцветет акация,

Называть ее станут Эммочка.

Если полностью – Эмиграция.

* * *

Теперь все чаще хочется друзьям

Сказать: благодарю вас, дорогие,

За то, что вы со мной, когда другие

Рассеяны давно и там и сям.

Меня благословлявшие вчера,

Сегодня не успели попрощаться.

Им незачем оттуда возвращаться,

А мне туда покуда не пора.

Но вот однажды старенький альбом

Ленивою рукой достанем с полки.

Ах, зеркала печальные осколки

Дают изображение с трудом.

То памятное наше торжество —

Где ты теперь звучишь, мой голос слабый?

Была бы слава, я б делилась славой,

Но ничего здесь нету моего.

И станут возрождаться имена,

Как будто возвращенные из плена.

Сначала Валентин, потом Елена...

И лучшие настанут времена.

Мы, как живые, под руки пойдем,

И будет исходить от нас сиянье.

И целый мир нам будет – милый дом.

И сгинут рубежи и расстоянья.

Пока же мне не подан тайный знак,

Стихи я стану складывать и вещи.