Дом №12

Тенетников зажег спичку, она загорелась, он поднес ее к опию и тот в ту же секунду вспыхнул как порох и загорелся зеленым огнем. Выгорев дотла за один кратчайший миг, он вдруг испустил ярко-зеленый дым, который я в это же самое мгновение затянул в свои легкие; никогда я не думал, что опий мог так разгореться.

Несколько мгновений я еще мог явственно соображать и представлять себе реальное, ровно как и отличить его от нереального, но через какое-то время голова моя вдруг как бы отяжелела и стала томной, а полость во рту наполнилась словно медвяною влагою; я приосанился и понурил голову на том же самом стуле, а зрение же мое, доселе ясное и дальнозоркое, теперь же затуманилось и угасло окончательно. Слух также утратил всякую способность различать звуки и вскоре после этого я потерял ход мыслей и уснул на том же самом месте, ровно давимый истомою и чудной негою.

Но вдруг сознание мое прояснилось и все прежние чувства вернулись ко мне с небывалыми до этого восприятием и чувствительностью. Все это предстало во мне в таком антураже, в таких дивных оттенках и ощущениях, что мозг мой в тот же самый миг осияло лишь от одного осознания этого чувства, также, как его осияла бы гениальная мысль кого-либо из гениев человеческих.

Я быстро встал и огляделся, затем снова сел и тут же встал, и понял, что смотрю на все то просторное помещение в новых цветах и формах, вдыхаю теперь же чудные запахи, услащавшие и умилявшие мои легкие, а также слышу все звуки с более точной отчетливостью.

Все это помещение, состоявшее внутри из деревянных стен, тут же начало разверзаться у меня на глазах и уширяться в самую даль. Каждое бревнышко и доска стали впадать во внутренние полости стены и перекатываться вкруг себя и с места на место, покамест все помещение не стало больше в несколько раз. Остались все те прежние входы и выходы, но появились и новые, располагающиеся в самых дальних углах и около самой барной стойки.

Но более поразило мой разум то обстоятельство, что теперь же по всему этому помещению расхаживали высокие и зловещие на вид люди в длиннополых шляпах и с ободранными черными плащами, свисающими с их длинных спин. Поля их шляп так низко свисали, что загораживали собою их черные и страшные лица. Все они то расхаживали по всему помещению, то неподвижно стояли подле некоторых из дверей и держали в своих руках ужасные лезвия, цепи и крючья.

Я встрепенулся и со страху выронил свою трубку из рук на пол, затем тут же схватил себя обеими руками за свое лицо и начал протирать его и свои глаза, оглядываясь и открывая рот в изумлении. Цвет всего окружающего был настолько ярок, а самая материя всякой вещи настолько отчетливой, что это походило более на сказочный сон, нежели на реальность. Я смотрел всюду как бы по-обычному, да в то же самое время мог словно проникнуть зрением вовнутрь всякой сущности, поглощая ее и упиваясь ей, что придавало моему мозгу и разуму в целом немыслимое ощущение и предельную экзальтацию.

Все потребители также сидели на своих местах; ничего более не изменилось. Я начал было искать глазами Тенетникова, норовя выпросить у него хоть малейшую долю объяснения всем этим явлениям и чувствам, со мною происходящих и мною ощутимых, но не нашел и его. Но вскоре он сам, словно угадывая ход моих мыслей, внезапно соткался из воздуха и заговорил со мною:

– Что ж, братец Иван Андреевич, я чай, нравится ощущение-то?

– Господи Боже, Лев Борисович! – Отвечал я ему заискивающе и в немалом возбуждении. – Что же это со мной делается-то? Как же я и где я? Что со мной? Что с моим зрением и почему все так мягко и плавно? Все так по-другому, совсем как бы на том свете…

Тенетников плутовски рассмеялся и даже рубин загорел у него в глазах. Видно было, что он любил созерцать первичные ощущения всякого того, кто лишь только первый раз пробует опий.

– Отбрось все эти неуместные вопросы, – говорил он. – Перестань думать об каких-либо проблемах и суетах, ибо ты теперь в нем, в мире; здесь ты можешь наслаждаться и позабыть об мирских тяжбах и надобностях. Чувствуй себя как раю и ни в чем себе не отказывай, тем более что ты уже заплатил за глаза за это удовольствие.

– Непостижимое чувство, благодетель мой, Лев Борисович. Я счастлив, я люблю вас, я за вашу душу свечку поставлю; я буду детям своим об вас…

– Ну полно, полно. А лучше запомни ты вот что: видишь ли ты вот всех этих таинственных существ в плащах?

– О да. Но кто они? – Вопрошал я его, в высшей степени заинтересованный.

– Это стражи потустороннего мира, они охраняют от нас путь туда, куда человеческому разуму не дано проникнуть и постичь все тайные умыслы Божии. Видишь, как стоят они подле некоторых из всех дверей? Вот туда-то и не вздумай входить никогда и не под каким предлогом, иначе ты умрешь лютою смертью.

– Пресвятая сила…