Дом 17 по улице Черч-роу

Как бы я ни старалась, я не могла понять, что с ним творилось. На мой взгляд, уравнение было простым: Сара ушла, я осталась. Ему необходимо было выкинуть ее из своей памяти и жить дальше. Оборачиваясь назад, я могу оценить, насколько наивна я была, но теперь я знаю о горе куда больше, чем знала тогда. В наши последние дни вместе я так старалась перевести стрелки часов назад. Быть может, старалась слишком сильно. Сейчас я понимаю, что люди имеют в виду, говоря, что прошлое должно оставаться в прошлом.

Я беспрестанно волновалась из-за Отца. Он питался нерегулярно, и его лицо вытянулось и исхудало так, что стало напоминать череп; глаза казались слишком большими, и под ними образовались широкие черные круги; неряшливая кустистая борода скрыла его подбородок и щеки. Он совсем забросил личную гигиену и даже ванну принимал редко. Он носил ту же одежду, которая была на нем, когда Сара ушла, — даже спал в ней. Я начала задумываться, не болен ли он, и меня посетила мысль, что, если он умрет, я останусь совсем одна.

Никто, кроме меня, не мог помочь Отцу. Я изучила несколько медицинских баз данных, и все они привели меня к одному и тому же выводу: Отец был в депрессии. Мне ничего не оставалось делать, как вызвать его на разговор.

— Отец, чем ты так расстроен?

Он не ответил, и я повторила вопрос, на случай, если он не расслышал.

— Ты не поймешь.

— Ты все еще скучаешь по Саре?

Он горько рассмеялся.

— Конечно, я скучаю по ней.

— Но вы только и делали, что ссорились.

Отец вздохнул.

— Так было не всегда. Прежде всего, мы подходили друг другу. После стольких лет в одиночестве я решил, что, наконец, нашел себе кого-то. Кого-то, с кем смогу состариться. Родственную душу, — он снова издал этот горький смешок. — Родственную душу! Смех, да и только. О чем я вообще думал? Мы все существуем внутри наших личных вселенных, и иногда эти вселенные сталкиваются. Когда это случается, это как Ночь Гая Фокса и канун Нового года одновременно. Мы забываем о том, какой была жизнь до большого взрыва. Мы забываем о тяготах работы, забываем об одиночестве. Все, о чем мы можем думать, это о настоящем моменте, здесь и сейчас. Мы создаем фантастический мир, где все расцвечено яркими красками. Все происходит именно в этот момент, и мы верим, что он будет длиться вечно, один миг, который растянется до масштабов вечности.

Отец снова вздохнул.