Дом англичанина. Сборник

— Пренебрегать правдой, — поддержал я, — в традициях рыболовов.

— Это не рыболов, — сказал мой собеседник. — Это наш местный доктор. Рассказывал мне о своем последнем случае водянки. Кроме того, — он с серьезным видом похлопал меня по коленке, — вы не должны впадать в распространенную ошибку насчет рыболовов. На них принято возводить напраслину. Я сам рыболов и не приврал ни разу в жизни.

Я мог легко этому поверить. Он был невысоким, плотным, спокойным человеком средних лет, и первое, что меня в нем поразило, это его необыкновенно ясные, как у ребенка, глаза — большие, круглые и честные.

Выходящая на пыльную белую дорогу дверь отворилась, и в комнату, словно заяц, проскочил маленький человечек в пенсне без оправы и с озабоченным выражением лица и, прежде чем мы успели осознать его появление, выпил порцию джина с имбирной водой. Подкрепившись таким образом, он стоял, глядя на нас; видимо, ему было не по себе.

— Ч-ч-ч-ч-ч-ч, — сказал он.

Мы вопросительно посмотрели на него.

— Ч-ч-ч-ч-ч-чудный д-д-д…

Казалось, мужество покинуло его, и он исчез так же внезапно, как и появился.

— Я полагаю, он намеревался сообщить нам, что сегодня чудный денек, — осмелился сказать мой собеседник.

— Человек, который так сильно заикается, — сказал я, — должно быть, очень стесняется вступать в разговор с незнакомыми людьми.

— Возможно, это он пробует так излечиться. Как мой племянник Джордж. Я вам никогда не рассказывал о своем племяннике Джордже?

Я напомнил ему, что мы только что познакомились и я впервые слышу о том, что у него есть племянник Джордж.

— Молодой Джордж Маллинер. Моя фамилия Маллинер. Я вам расскажу, что было с Джорджем. Это весьма любопытно во многих отношениях.

Мой племянник Джордж (сказал м-р Маллинер) — милый молодой человек, с каким всегда приятно познакомиться, но с самого детства он страдал ужасным заиканием. Если бы ему пришлось зарабатывать себе на жизнь, он, несомненно, счел бы этот недуг большой помехой, но отец, по счастью, оставил ему приличное состояние, и Джордж счастливо поживал себе, поселившись в деревне, где он родился, и проводя дни в обычных деревенских развлечениях, а вечера — за решением кроссвордов. К тому времени, когда ему исполнилось тридцать, он знал о пророке Ялии, боге солнца Ра и страусе эму больше всех в нашем графстве, кроме Сьюзан Блейк, дочери приходского священника, которая тоже увлекалась решением кроссвордов и была первой девушкой в Вустершире, узнавшей, что значат слова «стеарин» и «раченье».

Общение с мисс Блейк и навело впервые Джорджа на мысль всерьез попробовать избавиться от заикания. Естественно, что, имея общее увлечение, молодые люди часто виделись друг с другом, поскольку Джордж постоянно заглядывал в дом священника, чтобы спросить у нее, не знает ли она слова, которое означает нечто «относящееся к профессии водопроводчика». Точно так же и Сьюзан постоянно наведывалась в уютный маленький домик Джорджа, поскольку ее, как и всех девушек, часто ставили в тупик слова из восьми букв, означающие нечто «часто применяемое при изготовлении тарелочных клапанов». Последствия были таковы, что однажды вечером, как раз после того, как она помогла ему выбраться из затруднения со словом «разукомплектованность», молодой человек вдруг прозрел и понял, что она для него — все в этом мире, или — как в силу привычки он определил это сам для себя — дорогая, любимая, родная, обожаемая, глубокоуважаемая и драгоценная.

И все же всякий раз, когда он пытался сказать ей об этом, он не мог пойти дальше какого-то свистящего клекота, от которого на деле было не больше пользы, чем от икоты.

Было очевидно, что необходимо что-то предпринять, и Джордж отправился в Лондон на прием к специалисту.

— Да? — сказал специалист.

— Я-я-я-я-я-я-я, — сказал Джордж.

— Вы хотели сказать?..

— Шо-шо-шо-шо-шо-шо…

— Спойте, — сказал специалист.

— С-с-с-с-с-с-с…? — сказал Джордж в замешательстве.

Специалист объяснил ему. Это был добрый человек с проеденными молью бакенбардами и взглядом трески, склонной к созерцанию.

— Многие люди, — сказал он, — которые обычно не могут отчетливо и членораздельно произнести ни слова, обнаруживают, что, когда они поют, они произносят все внятно и звучно, как колокол.

Это показалось Джорджу хорошей идеей. С минуту он подумал, потом закинул голову назад, закрыл глаза и затянул баритоном.

— Я люблю одну девушку, красивую, красивую девушку

, — пел Джордж. — Она чиста, как лилия долины.

— Несомненно, — сказал специалист, слегка поморщившись.

— Она нежна, как вереск, прекрасный пурпурный вереск.

Сьюзан, мой вустерширский колокольчик.

— А! — сказал специалист. — Похоже, что она милая девушка. Это она? — спросил он, прилаживая очки и разглядывая фотографию, которую Джордж извлек из-под нижней рубашки с левой стороны груди.

Джордж утвердительно кивнул головой.

— Да, сэр, — заливался он, — это девочка моя.