Дом англичанина. Сборник

Женщина продолжала пристально смотреть на него. Глаза ее расширились, почти достигнув размера шаров для гольфа, соответствующих установленному правилами стандарту, а ее дыхание говорило о последней стадии астмы. И в этот самый момент на мучительно старавшегося что-то произнести Джорджа нашло озарение, какое нередко бывает у Маллинеров. В его голове промелькнула мысль о том, что говорил ему специалист относительно пения. Сказать все под музыку — вот что надо сделать.

Больше он не медлил.

— Чай на двух, за чаем двое, я весь ваш, а вы моя…

Он пришел в ужас, увидев, что его спутница позеленела, как воды Нила. Он решил пояснить, что он имеет в виду.

— У меня есть чудный термос.

У меня есть полный термос.

Не воспользуетесь ли вы им тоже?

Когда темны небеса и на сердце нелегко,

Чай вернет вам солнце, что смеется высоко.

У меня есть чудный термос.

У меня есть полный термос.

Разрешите вам налить немножечко?

Я думаю, вы согласитесь со мной, что никакое предложение невозможно было бы выразить удачнее, но его спутница никак на это не реагировала. Наконец, бросив на него исполненный ужаса взгляд, она закрыла глаза и опустилась на сиденье. Ее губы стали теперь какого-то серо-синего цвета и едва заметно шевелились. Джорджу, который такой же заядлый рыболов, как и я, она напоминала только что выловленную семгу.

Джордж сидел в своем углу и размышлял. Но сколько ни ломал он голову, он не мог придумать ничего, что могло бы с полной гарантией служить предметом интересной, возвышенной и занимательной беседы.

Поезд приближался к родным и близким местам старого Ист-Уобсли. Джордж узнавал его приметы. Любовь горячей волной прилила к сердцу Джорджа при мысли о Сьюзан, и он потянулся за пакетом, где лежали булочки с изюмом, которые он купил в буфете в Ипплтоне. Любовь неизменно вызывала у него голод.

Он достал из чемодана термос и, открыв крышку, налил себе чашку чая. Потом, поставив термос на сиденье, стал пить.

Теперь я должен напомнить, что, подъезжая к Ист-Уобсли, поезд должен пройти несколько стрелок. Внезапно его начинает дергать так сильно, что известны случаи, когда даже сильные мужчины проливали пиво. За своими хлопотами Джордж совершенно позабыл об этом и поставил термос в нескольких сантиметрах от края дивана. В результате, стоило поезду подойти к стрелкам, как этот сосуд подпрыгнул, точно живой, кувыркнулся на пол и взорвался.

Даже на Джорджа явно подействовал этот неожиданный, громкий взрыв. Булочка вылетела у него из рук и рассыпалась на куски. Трижды подряд он быстро мигнул. Его сердце пыталось выскочить через рот и расшатало передний зуб.

Но на сидевшую напротив женщину это неприятное происшествие подействовало еще сильнее. Издав пронзительный вопль, она прямо с места взлетела в воздух, как взмывающий ввысь фазан, и, ухватившись за шнур сигнала тревоги, снова повалилась на сиденье. Как ни поразителен был ее первый прыжок, она на несколько сантиметров превзошла его. Не знаю, чему равен нынешний рекорд по прыжкам в высоту из сидячего положения, но она, несомненно, побила его. И если бы Джордж входил в состав отборочного комитета, составляющего команду для участия в Олимпийских играх, он немедленно включил бы в нее эту женщину.

Странная вещь, но, несмотря на то что предприимчивые железнодорожные компании охотно предоставляют своим клиентам возможность подергать шнур сигнала за весьма умеренную плату — 5 фунтов за одну попытку[54] очень немногие дергали его сами или видели, как его дергают. Таким образом, процветает полное невежество в отношении того, что же именно происходит в подобной ситуации.

А происходит, говорил мне Джордж, следующее. Сначала раздается какой-то скрежет — это вступают в действие тормоза. Потом поезд останавливается. И наконец со всех сторон начинают сползаться толпы любопытных.

Происходило это километрах в двух от Ист-Уобсли, и, насколько хватал глаз, местность была абсолютно пустынна. Еще минуту назад там ничего не было видно, кроме веселых нив и широких пастбищ, но теперь с востока, с запада, севера и юга показались фигуры бегущих людей. Следует помнить, что в это время Джордж пребывал в несколько возбужденном расположении духа, и потому его заявления нужно принимать с осторожностью, однако он говорил мне, что посредине одной поляны, пустой и начисто лишенной растительности, внезапно появилось не менее двадцати семи мужланов — вне всякого сомнения, они выросли из-под земли. Более того, поезд, который в Ипплтоне, казалось, был почти пуст, теперь изрыгал пассажиров из каждой двери.