Дом Безгласия

Блэйк Кэнтон двинул меня кулаком – жуть, как больно! Так он демонстрировал свое расположение, и я не выразил недовольства, хотя недели три теперь буду красоваться с синяками.

Энди Бенетенди, грязнуля, который, наверное, с семидесятых годов не мылся, дал мне пять на входе в кафетерий, чего никогда не делал раньше. До того мы толком не разговаривали, да и после тоже; однако в тот день его маленькое шоу согрело мое сердце.

И еще многие другие школьники сказали мне что-нибудь приятное или по крайней мере ободряюще кивнули. Рональд Хоуэлл. Джон Хэннон. Кэрри Маккаллум. Крейг Казалоу. Брэндон Керуак. Мишель Роббинс и ее сестра Кэри. Джанет Рив. Кто-то подкрался сзади и щелкнул меня по уху.

Были и такие, кого несколько отпугивал мой новый статус городской знаменитости. Возможно, они полагали, что посягательства Коротышки Гаскинса каким-то образом перекинутся на них. Или беспокоились – а вдруг я в некотором роде заразен? Нашлись и те, кто реально поверил, будто бы я умолял убийцу лишить жизни Алехандро. Однако никто не выступил против меня в открытую – за день я удостоился всего пары косых взглядов, большей частью в кафетерии.

Каким-то образом между всеми дружескими беседами мне удалось не пропустить ланч.

– Дэвид! – окликнула меня Андреа, стоявшая в конце очереди.

Я подошел к ней. Аппетит прорезался в полную силу. Теперь мои собственные дети любят жаловаться на ужасные школьные обеды, однако, скажу я вам, во времена моей учебы в средней школе «Мэйвуд», в городе Линчберг, штат Южная Каролина, еда была великолепной и вызывала желание просить добавку.

– Привет, – ответил я. – Что у нас сегодня?

– Пицца.

Джекпот, подумал я. Пиццу подавали нарезанной на прямоугольники, что выглядело неестественно, однако это было одно из моих любимых блюд. Впрочем, Андреа услышала от меня благоразумное «ням-ням».

– Ну что, день удался?

– В самом деле удался. Если бы я сидел дома, сейчас бы уже сошел с ума.

Она кивнула, полностью со мной согласившись.

Мы сели за стол к ребятам из знакомых семей – Тревору Якобсу и Тодду Элбриджу. Тодд тоже присутствовал на «Лисьей охоте», однако там у меня не было возможности толком с ним поговорить – между нами всегда сидела пара подвыпивших мужиков. Разговор начал Тревор, крепко сбитый паренек, который, казалось, был рожден для того, чтобы стать фермером, – наверное, вполне мог одной рукой уложить на землю взрослого бугая, не выпуская из другой чашку кофе.

– Сочувствую, друг. Этот урод тебя оговорил. – Из уст Тревора это утверждение звучало предельно искренне.

Я как раз наполовину прожевал гигантский кусок пиццы. Любимое блюдо сегодня не разочаровало.

– Спасибо. Я влип в дурацкую историю.

– Не в дурацкую историю, – возразила Андреа. – А в ужасную ситуацию. И вышел из нее победителем.

– Не сомневаюсь, – изрек Тодд. Он прослыл немногословным парнем, однако в школе его считали самым толковым. А еще к двадцати годам ему грозило полное облысение. Мы с Тревором по секрету от Тодда заключили пари, когда именно это случится.

– А что произошло на самом деле? – спросил Тревор. – В ту ночь, на «Лисьей охоте»?

– Замолчи, Трев! – предупредила Андреа, сделав страшные глаза.

– Ничего, все нормально. – Я был в хорошем настроении. – Валяйте, ребята, я готов отвечать.

Тревор поднял брови.

– Реально? И что же там случилось?

Андреа придвинулась ко мне.

– Дэвид, не стоит портить замечательный день. Много чести этому психу, чтобы о нем разговаривать.

Я вздохнул.

– Тут и рассказывать особо не о чем. Ну, в общем, дело было так. Хотя я от страха чуть не обделался и толком ничего не помню. Просыпаюсь, а рядом стоит какой-то жуткий отморозок. Я спрыгнул с койки и драпанул, жить-то хочется. Само собой, перетрухнул здорово, но клянусь, я не умолял его убить Алехандро.

– Мы верим, – кивнул Тодд. – На твоем месте так поступил бы каждый.

Внезапно меня осенила догадка, и не очень радостная. Тодд разговаривал со мной каким-то фальшивым тоном, заставив вспомнить старую аксиому: если дела идут слишком хорошо, то значит, жди засады. Все были ко мне слишком

добры. В один миг восприятие событий изменилось. Я представил, как вчера миссис Мур объявила по интеркому, что со мной нужно обращаться, будто с хрустальной вазой. Разумеется, она выразилась более по-директорски, однако суть я уловил точно.

– Дэвид? – похлопала меня по плечу Андреа.

– А? Извини, замечтался.

И что теперь делать? Впрочем, альтернатива еще хуже. Допустим, ребята выстроились бы вдоль коридора и принялись швырять в меня помидорами, скандируя: «Жалкий трус, жалкий трус, хвост поджал от страха…»

– А вы слышали про его сына? – спросил Тодд.

Вопрос произвел эффект разорвавшейся бомбы. Не только потому, что застал меня врасплох – я витал в облаках и не понял, о чем, черт возьми, он говорит.

– Сына? – переспросила Андреа. – Чьего?

– Коротышки Гаскинса. Сегодня в газете написали о его сыне.