Дом Безгласия

Я уставился на Тодда. Из помещения словно выкачали воздух. Одноклассник вдруг показался мне бледным, нездоровым и потным. Сейчас я мог все поставить на то, что он лишится волос еще до выпускных экзаменов, то есть до двадцати лет. Само имя Гаскинса, упоминание его сына и ужас перед тем, что еще вырвется из рта Тодда, буквально опрокинули мой мир. Меня затошнило, перед глазами поплыли мушки.

– Ты о чем? – хрипло прошептал я.

Тодд уловил мою реакцию и продолжил, немного осторожнее:

– У Коротышки есть сын, он живет со своей матерью во Флоренсе. Не волнуйся. Я просто решил, что это занятно.

Он явно что-то недоговаривал.

– Все в порядке, Тодд. Так что о нем пишут в газетах?

Несчастный Тодд вжался в стул.

– Не стоило мне начинать. Извини.

– Начал, так говори, – велела Андреа. Ее любопытство явно побороло опасения по поводу моего душевного и эмоционального здоровья.

– Он вроде наш ровесник, – помедлив, сообщил Тодд. – А женщина, которая написала эти гадости о тебе, пошла и взяла у него интервью! Да еще и упомянула, будто его мать дала разрешение. По мне, так это ненормально.

– Интервью у шестнадцатилетнего? – переспросила Андреа, озвучив охватившее меня недоверие. – Как она посмела? – Я не понял, кого она имела в виду – мать или репортершу, Уэнди Толивер. Не исключено, что обеих.

Тодд пожал плечами, словно отвечая: «А мне-то откуда знать?»

– И что он наговорил? – спросил я.

– Может, тебе самому прочесть?

– Выкладывай!

Я должен знать! Не хочу, но должен.

Тодд вздохнул.

– Обычную лабуду. Типа его папашку неверно поняли, и на него повесили всех собак, потому что он не такой как все, нелюдимый. Да еще и работал в похоронном бюро. А потом он… э-э… заявил, будто именно ты виноват в том, что его отца считают убийцей. И что на самом деле надо обвинять твоего отца. И… что ты единственный – ну то есть ты и Андреа, – кто первоначально видел его в лесу. И потом в бараке на «Лисьей охоте».

– Но ведь он скрылся! – Андреа почти кричала. – Если невиновен, то почему сбежал? И у копов есть все улики. Это бред собачий.

– Я всего лишь пересказал статью! – принялся отпираться Тодд. – Не убивайте гонца, принесшего дурные вести! Тьфу ты!

Я не знал, что и подумать. Удачный день сорвался в пике.

– Все, хватит! – Я встал, тоскливо глядя на недоеденную пиццу. Позор, но этот совершенный образец кулинарного искусства придется выкинуть в мусорную корзину. – Я не собираюсь позволять какому-то тупому отпрыску серийного убийцы испортить мой день. Ну его на фиг, пошли на химию!

И мы отправились на химию.

4

– Я прочла статью, – сказала Андреа. – В библиотеке есть эта газета. Миссис Ридли не хотела, чтобы я ее видела, – спрятала под стопку комиксов и положила на полку. Для библиотекарши она не очень сообразительна.

Мы шли домой. Очередной школьный день миновал. Марк Фуллер медленно ехал за нами в патрульной машине – персональный телохранитель при исполнении. Время от времени я махал ему рукой, и он отвечал тем же. Не сомневаюсь, что коп чувствовал себя глупо.

– Могла бы и стащить, – ответил я. Мы как раз свернули на мою улицу – очевидно, Андреа задалась целью лично убедиться, что я добрался до дома. Послеполуденное солнце палило нещадно, не оставив воспоминаний о недолгой утренней прохладе. – Ручаюсь, мой папа уже сжег свой экземпляр в камине.

– Там написано ненамного больше, чем рассказал Тодд.

Так я и поверил! Конечно, Андреа не из тех, кто станет щадить мою ранимую душу, однако нам еще не приходилось сталкиваться с подобным вызовом.

– И все же, что в статье?

– Парень просто дебил! Репортерша старалась по возможности не цитировать напрямую, но когда она приводила его слова… В общем, этот тип научился всему, что знает, из раздела комиксов в воскресных газетах.

– Ловко у тебя получается. Как ответить так, чтобы не ответить?

Она коснулась моей руки.

– Клянусь, там нет ничего особо из ряда вон выходящего. Он защищает своего отца, твердит, что половина слухов – высер. Буквально. Высер.

Минуту или две мы шли молча, почти до самого моего дома. Андреа по-прежнему увиливала от разговора о статье, а мне не хватило мужества, чтобы проявить настойчивость.

– А знаешь, как его зовут? Ты не поверишь! – воскликнула она, когда мы остановились у нашей подъездной дорожки. Мама сидела на веранде, разморенная жарой, и лишь вяло махнула нам рукой. – Миссис Плайер! – поприветствовала ее Андреа, дважды вскинув вверх большой палец. Абсурдный жест, учитывая обстоятельства. Затем она повернулась ко мне и подняла брови домиком. На лице подруги заиграла озорная улыбка.

– Кого?

– Сына Гаскинса. Ты точно не поверишь.

– Если кличка отца Коротышка, то сын должен быть… Сморчок? Щекотун?

– А вот и нет. Дикки[8].

Мы с Андреа уставились друг на друга. А затем, как по команде, расхохотались.

Я почувствовал себя лучше – реально лучше. Обнял Андреа и пригласил перекусить после школы. Мама словно обладала экстрасенсорным восприятием – напекла пирожных, а к ним подала холодного молока.

5