Дом Фауста

видишь, в небе изумрудном, под рубиновой звездойчеловек гуляет круглый с треугольной бородойили, может, это ящер в пышной юбке из хвощейс попугаем говорящим на чешуйчатом плечеили даже серый котик, или чёртик кучевойнадувающий животик – тоже не исключенопотому как всё бывает, всё сбывается, роднойможет, он во сне летает, человечек с бородойили ящер с попугаем, или чёртик на котехерувимчиков пугая погремушкой на хвосте

«Мальчик ждёт. Чего он ждёт? Мальчик сам не знает…»

Мальчик ждёт. Чего он ждёт? Мальчик сам не знает.За окном горит закат – красен, языкат.Разворачивает сквер золотое знамя.На балконе крепко спит верный самокат.Мальчик курит. Мальчик пьёт. Травится и травитокружающих, но как вытравить тоску?Есть у мальчика дружок – крот, носящий траур,и ещё один дружок – престарелый скунс.Первый слеп, второй вонюч, ну а люди лучше?У крота в подвале ключ, а у скунса – дверь.

А за дверью ждёт тебя твой счастливый случайи богатая вдова, может, даже две;лимузины, яхты, счёт в марсианском банке…Ладно, мальчик говорит, где там ваш портал?Чёрт везёт его домой, усадив на санки.Он ещё и не таких мальчиков катал.

«А на длинной верёвке сушилось бельё…»

А на длинной верёвке сушилось бельё.А поддатый сосед говорил «ё-моё»,добавляя про мать et cetera

(ударенье сместилось, но это ничо).А сомнительный ангел, садясь на плечо,предлагал покурить и гетеру.Да, какая гетера в двенадцать-то лет!Помню, был у меня водяной пистолет,оловянный солдатик нестойкий;Жигулёнок и Волга один к сорока…Помню, был я ребёнком, не знавшим УК.Значит так – сигарету и только.И тогда ангелок доставал портсигар.Мы дымили в окошко, к иным берегам

отплывали на судне пиратском.И не важно, что судно тонуло в снегу —я полжизни торчу на ином берегу,сам с собой не могу разобраться.Не могу разобраться с собой вообще.И не ангел, а ворон сидит на плече(а наклюкавшись, делает стойку).Говорит «ё-моё», добавляет про мать,предлагает гетеру… Да что с него взять?Значит так – сигарету и только.

«Ты примус починял, когда вошли команчи…»