Дом Книги

Дверь открылась. На пороге стоял невысокий толстый человек в круглых очках и большой залысиной на затылке. Он, действительно, был похож на учителя. Гарибальди посмотрел на Гили, на Диму, пересчитал бутылки. Его губы расплылись в улыбке, и он пригласил гостей в дом. Учитель сгреб со стола исписанные чернилами бумажки и бросил их на не застеленную постель. Гости поставили на стол бутылки. Через 5 минут появилась хозяйская закуска – сало, капуста, рассол и порубленная ножом буханка хлеба.

– А я как раз лекцию набрасывал, – сказал Гарибальди, когда трапеза началась, и было принято по рюмке. – Пока без названия, но тема понятна. Различие между прозой и поэзией, как различие между мужчиной и женщиной. Прозу и поэзию не рассматривают, как дуализм. Но между тем дуализм этот столь же глобален, как и различие между полами. Поэзия податлива, неопределенна и переполнена чувством ритма, как женщина. Проза же суха, четка, аритмична, как мужчина. Заметьте, что мужчины-поэты и женщины-прозаики никогда не обходятся без соответствующих извращений. И еще, заметьте, поэзия обволакивает и завлекает в себя, а проза же наоборот, пытается изнасиловать наши мозги.

– Твои мозги, похоже, давно изнасилованы, – засмеялся Гили, разливая алкоголь. Учитель не отреагировал на это замечание.

– Мы все-таки живем в «Доме Книги» и мы не можем не думать на соответствующие темы, – возразил Гарибальди, обращаясь к Диме.

– Ну и что с того, что проза – одно, а поэзия – дерьмо? – продолжал насмехаться Гили.

– Я не говорил так о поэзии, – сказал Гарибальди, – а смысл в том, что я поднимаю проблему.

– Единственная проблема здесь – это ты, – сказал Гили, – и тебе ее не поднять.

Дима не участвовал в беседе. Выпили еще.

– Знаете, Дима, – заметил учитель, после очередного вливания. – Я не хотел бы вам умничать, но запивают алкоголь, только бабы. Настоящие мужчины закусывают.

– Каждый становится мужчиной по-своему, – сухо ответил Дима, наливая себе в бокал, предложенный хозяином компот из сухофруктов.

– Короче, проблема не в идеях, а в людях, которые жить не могут без проблем, – продолжил Гили, – Вот скажем, никак не решат, что вперед появилось – курица или яйцо. Типа, загадка.

– Это вопрос о первичности бытия или сознания, – вставил Гарибальди.

– При чем здесь первичность, – продолжил Гили. – Это вопрос о курице и яйце и решается он элементарно. Для этого достаточно посмотреть на курицу и на яйцо, причем на живых, а не приготовленных. И что мы имеем: изначально условия равны – из курицы появляется яйцо, из яйца – курица. 1:1. Теперь посмотрим на них отдельно – курица сама по себе имеет смысл. Она запросто отклонирует себя. Откроет личико, снесет яичико. Яйцо же само по себе бессмысленно, потому яйцо, надо, блин, высиживать и без курицы оно протухнет. Следовательно, 2:1 в пользу курицы. А яйцу, увы, нечем крыть. И короче, курица первична. Вот и все бытие. Курица победила, Гарибальдыч. Но между нами, мальчиками, конечно, первым был петух, потому без петуха во всей этой лабудени нет никакого смысла.

– Обычная профанация, – сказал учитель, обращаясь к Диме.

– А ты знаешь, что Диман здесь с миссией? – перевел тему Гили.

– Да? – удивился Гарибальди. – И в чем она заключается?

– В том, что он – герой,– сказал Гили. – Я ему показываю путь к Златону.

– Это далеко. А зачем вам Златон? – спросил учитель «героя».

– Нужен, – ответил Дима. – Вы читали его книги?

– Читал, но не рекомендую. Он не писатель. Писатели так гадко себя не ведут.

– Как именно? – заинтересовался Дима.

– Не делают столько грамматических и пунктуационных ошибок. А на счет героя у меня тут есть кое-что, – учитель поднялся, подошел к кровати, взял с нее желтый блокнот и, пролистывая его, вернулся за стол. Дима тем временем доел все сало. У него опять проснулся зверский аппетит.

– Вот, забавная мысль, – сказал Гарибальди.– «Герой – это кратчайшая расстояние между двумя точками». А вот еще, правда, это из другой книжки, но «Кратчайшее расстояние между двумя точками – это третья точка». Совмещая две фразы получаем, что герой – это точка. Начало пути и конец пути сливаются в нем. Все остальное – снаружи. Понимаете?

– Это обязательно? – спросил Дима, жуя кусок хлеба.

– Совсем нет. Просто вы считаете себя героем – сказал Гарибальди, – это так странно.

– Считать себя учителем менее странно? – ответил вопросом Дима.

– Что бы быть учителем достаточно стоять там, где тебя поставили, – ответил Гарибальди. – Учитель – это как шестеренка элементарного механизма. Просто крутишься в нужном направлении и крутишь других. А герой носит этот механизм на правой руке, как часы и совершенно свободен.

– Свободный – это оставленный Богом, – вставил слово Гили. – Так на зоне у нас говорили, – добавил он.

– Ты похоже многому на своей зоне научился? – попытался съязвить Гарибальди.

– Да. 5 лет меня учили вращаться в нужном направлении, – сказал Гили. Дима по-новому взглянул на Гили. Одно дело, когда человек похож на уголовника, совсем другое, когда он 5 лет отсидел.