Дом на глухой окраине

Конечно, ее мог убрать и сам Сычев, или это сделал Илья, и теперь участковый на допросе у своих же коллег, но Вика подозревала, что произошло нечто более серьезное. Она некоторое время металась перед домом, попробовала открыть калитку — безуспешно — и, уже плохо соображая, что делает, перемахнула через забор, в процессе вежливо помахав рукой прохожему.

Страх накатывал волнами, то мешая думать, то, наоборот, принося слишком много мыслей, с которыми не получалось справиться. Чувство вины ощущалось физически, от него горели щеки и почему-то леденела макушка, в глазах мелькали черные точки, ноги подгибались. Испугавшись, что сейчас снова свалится в обморок, Вика сжала кулаки, сосредоточив в них всю лишнюю энергию, и, даже не став заглядывать в окна и предупреждать о своем визите, потянула на себя приоткрытую дверь.

Илья, стоявший у входа, резко дернулся, но тут же расслабился. Глаза у него были абсолютно красными, лицо — похудевшим, в руках он держал ружье, направленное на сидевшего в кресле Сычева. На участковом была голубая пижама, так что примерное время атаки легко определялось; он затравленно косился в сторону ближайшего окна, однако проем был слишком узким для молниеносного побега.

Вика испытала острое, безграничное сочувствие, но приказала себе не думать об этом.

— Уходи, — сказал Илья.

— Поздно, я теперь свидетель.

— По-твоему, это смешно?

— По-моему, тебе надо взять себя в руки. И где ты достал ружье?

— Это — мое, — подал голос Сычев. — Отцовское еще, на стене висело. Очень глупо было сюда заявиться с пустыми руками.

— Не глупее, чем вешать ружье на стену, — отбрил Илья. — Вика, уходи, тебя это не касается.

— Я нашла Кристину, она…

— Врешь.

— Чего?! — оскорбилась Вика. — Когда это я тебе врала?

— В самом деле, Победа — кристально честный человек.

— Можешь вызвать полицию, если хочешь. Только сейчас уйди. По-человечески прошу. — В голосе Ильи было столько боли, что стало ясно: он не слышит никого, кроме себя.

— Говорю же, Кристина дома, — медленно произнесла Вика. — Она в полном порядке.

— Нет, я тебе не верю.

— Могу за ней сходить. Только ей точно не стоит видеть тебя таким, это я спокойно отношусь…

— Молодец, Победа, твоя флегматичность…

— А вы — тоже виноваты, — буркнула Вика. — Кристину можно было бы быстро найти, если бы полиция больше работала головой, а не ногами. Конечно, население ропщет.

— У него на заборе была…

— Это неважно, — поспешно перебила Вика. — Посмотри на меня. — Она взяла Илью пальцами за подбородок и аккуратно повернула к себе. — Кристина дома, сейчас уже мирно спит. Ты можешь в этом убедиться, если пойдешь со мной.

— Никуда я…

— Отдай ружье. — Она мягко надавила рукой на ствол, все еще глядя Илье в глаза. Боль и отчаяние, тревожно плескавшиеся в них, постепенно сменялись надеждой и верой.

— Поклянись.

— Чем, интересно? У меня и нет ничего. — Вика аккуратно забрала ружье, направила его в стену и повернулась к Сычеву. — Вам, конечно же, хватит совести забыть об этом недоразумении.

— Слушай, Победа…

— Если бы вы искали Кристину лучше, ничего этого не было бы, так что винить вы можете только себя.

Илья, не дожидаясь вердикта Сычева, молча вышел на улицу, а Вика осторожно положила ружье на диван. Участковый неловко поднялся, сделал несколько взмахов руками, разминая затекшее тело, и приблизился к ней почти вплотную.

— Не знаешь ли ты, дорогая Победа, каким образом резинка девочки оказалась на моем заборе?

— Откуда мне знать? — хлопнула ресницами Вика. — Забор не мой, резинка не моя…

— И теперь ты думаешь, что твоему приятелю сойдет это с рук?

— Я вас спасла, вообще-то. Вы мне за это должны.

— Да что ты говоришь?

— Точно. Я бы глянула старое дело о тех пропавших мальчиках. Наверняка оно у вас где-то пылится, а мне надо знать, что тогда говорил мой дед. — Вика понимала, что наглеет и играет с огнем, но остановиться не могла: другой такой шанс выяснить, что же тогда произошло, вряд ли представится.

— И зачем же тебе это знать?

— Чтобы… Обелить его память. Вон соседи даже меня воспринимают не очень, я догадываюсь, каково тут было ему. Короче, не думаю, что смогу уехать, пока не получу эти документы… Пижама — класс. — Вика широко улыбнулась и вышла на улицу.

Илью она догнала уже недалеко от его дома, попыталась коротко объяснить суть случившегося с Кристиной, заодно выгораживая ее, но он особо не слушал.

Решив, что и дальше влезать в чужую жизнь как минимум бесперспективно, Вика пару часов бродила по улицам, наслаждаясь утренней тишиной, а затем повернула в сторону родного жилища и вскоре с удивлением обнаружила, что Льва нигде нет. В столь раннее время его отсутствие казалось странным и наводило на нехорошие мысли, но сейчас она не могла из-за этого волноваться.

Эмоции наконец немного улеглись, а едва не произошедшая с Сычевым трагедия вылилась в тупую, нестерпимую боль. Вике хотелось на время отключиться, перестать думать и чувствовать, однако она понимала, что от себя никуда не деться.