Дом на глухой окраине

— Заткнись, — прошипела Вика, наконец собравшись с силами. — Я тебе не верю, и с моей памятью все замечательно. Ты и твоя мамаша что-то сочинили, чтобы увести следствие не в ту сторону, но я еще в своем уме и я и тебе не верю! Не верю! Прощай, надеюсь, ты скоро сгниешь за решеткой!

Она сбиралась сбросить вызов, но из телефона послышался очень ровный и спокойный голос Жени.

— Откуда у тебя под ухом шрам?

— За ветку зацепилась, когда в прятки играли, — зачем-то ответила Вика.

— Это ты деду так сказала. А на самом деле?

— Да что с тобой не так? Мы играли в прятки, я искала…

— Ребят. Только это была не игра.

— А что еще? — разозлилась Вика. — С чего им от меня прятаться?

— Жить хотели. Даже защищаться пытались. А вот теперь, — торжественно произнесла Женя, — действительно прощай.

Из телефона понеслись неприятные, чересчур пронзительные гудки, Вика его отключила, но звук никуда не делся. Дождь стекал по щекам, шее и пальцам, ледяной ужас сковывал легкие, не давая дышать, где-то в макушке щелкнуло, стало слишком горячо, и она принялась расчесывать недавние раны, оставленные камнями. Отросшие, неаккуратные ногти раздирали кожу, кровь смешивалась с водой, жар становился все более нестерпимым, пока голова не начала гореть так, что Вика взвыла в голос:

— Больно! Мне больно!!!

Она закатила глаза и потеряла сознание.

* * *

— Мне больно! — кричал Максим, отбиваясь от нее ладонями. — Прекрати!

Маленькая Вика, державшая его на земле в почти профессиональном захвате, с сожалением ослабила хватку, но выпускать его не стала.

— Будешь еще играть с Женькой у меня за спиной?

— Не буду, отстань!

— А вы? — Она грозно посмотрела на братьев Макса, стоявших поодаль с сачками в руках.

— Мы тоже.

— Так и быть, прощаю… — Однако вместо того, чтобы отпустить поверженного друга, Вика надавила сильнее, заставив его вскрикнуть от боли. — Или нет, я еще не решила.

— Да не будем мы с ней водиться, — сказал один из мальчиков, в красной футболке.

— Не будем.

— Все равно вас надо наказать, — с удовольствием растягивая слова, заявила Вика.

— Как?

— Отдавайте мне ваши карманные деньги целую неделю… Нет, это скучно… Лучше носите меня на руках, как принцессу… Нет. Лучше вы пропустите праздник, и тогда все угощение Ильи достанется мне!

— Как это пропустим? Мама нам уже подарок дала.

— Вот, и подарок тоже мне! А что там, кстати?

— Так нельзя! — прогундосил Макс, отплевываясь от дорожной пыли, в которую вынужденно утыкался лицом. — Нас пригласили, и родители накажут, если мы не пойдем. И знаешь что…

— Тогда вы не сможете пойти, — резюмировала Вика, не обращая внимания на его последние слова. — Я вас где-нибудь запру, чтобы вы посидели и подумали о своем поведении.

— Ты достала! — рявкнул Макс и попытался вырваться, но Вика вцепилась зубами в его ухо так, что он завизжал.

— Отпусти его! — крикнул мальчик в красной футболке и бросился к ним, потрясая на бегу сачком — с деревянной ручкой и синей сеткой. — Отпусти, не то ударю!

— Девочек не бьют, — ухмыльнулась Вика, отцепляясь от чужого уха. — Я вашим родителям нажалуюсь!

— А мы — твоим!

— Ты что, забыл? — мерзко скривился Макс, размазывая слезы свободной рукой. — Нет у нее родителей!

Вика сдавила его сильнее, выворачивая плечевой сустав. Мальчик в красной футболке саданул ее ручкой сачка по голове, но она успела увернуться, и удар пришелся на место под ухом, откуда сразу же заструилась кровь. Вика гневно вскрикнула, одним резким движением отобрала сачок и всем весом налегла на Макса, чувствуя, как его тело теряет способность к сопротивлению, а плечевой сустав под ее натиском принимает неестественное положение.

— Ему же больно! — заорал мальчик в красной футболке.

— Это мне больно, это мне больно!!! Больно, больно!!!

Вика разогнулась, перехватила сачок поудобнее и со всей силы ударила по мальчику в красной футболке.

* * *

Она лежала под сиренью мокрая от пота, слез и дождя. Несколько раз ее стошнило, кровь на макушке продолжала потихоньку течь, боль — невероятная, жгучая, всепоглощающая — расплывалась по всему телу, словно от него не осталось ни сантиметра здоровой плоти.

Вика думала, что стонет, но не знала, так ли это на самом деле. Она слышала одновременно много и ничего, органы чувств не воспринимали реальность, голова ощущалась совсем пустой, нервная система отказывалась на что-либо реагировать. Вероятно, она пролежала несколько часов, поскольку небо начинало темнеть, хотя тучи уже не выглядели такими мрачными и набухшими, как раньше.

Вика поднялась с земли, осмотрелась нетвердым взглядом и побрела в неизвестном направлении, но вскоре поняла, что находится недалеко от фельдшерского пункта. Она тут же развернулась и пошла обратно, однако вздрогнула и остановилась, когда кто-то ее окликнул:

— Вика! Виктория!

Ей почему-то подумалось, что это Женя, которая явилась за местью, и сопротивляться неожиданно обретенной тете не было никаких сил, да и желания тоже. Вика повернулась на звук, готовясь сделать последний вдох, однако перед ней стояла всего лишь знакомая женщина — под коричневым зонтом и с большей дамской сумкой в руке.