Дом на городской окраине

Чтобы как-нибудь избавиться от посетителя, бухгалтер предложил ему осмотреть предприятие. Коммивояжер поднялся со стула. Михелуп убедил его взглянуть на оборудование центральной телефонной станции, где поминутно выскакивают разноцветные огоньки и барышни проворно переключают реле. Затем повел его в наборную, где типографы выбирают из ящиков буквы, в такт движению руки кивая головой, точно с чем-то соглашаясь. При виде типографских машин с без устали двигающимися рычагами бухгалтер испытал восхищение. Ему страстно хотелось, чтобы и Кафка разделил его восторг. Объясняя устройство станков, бухгалтер чуть не лопался от усердия. Он относился к ним с такой любовью, будто сам их изобрел и вдохнул в них жизнь. Коммивояжер не скупился на похвалы, а Михелуп разрумянился от энтузиазма, словно местный патриот, в присутствии которого иностранцы хвалят его город.

Они спустились в подвальное помещение, где однообразно гудела ротационная машина, из утробы которой, словно изо рта фокусника в варьете, выползала лента покрытой печатным текстом бумаги.

— Новейшая немецкая машина, — объяснял бухгалтер. — Обошлась нам в баснословную сумму. Столько работы, столько работы! — вздыхал он. — Чем больше экономических трудностей, тем больше выпускается печатной бумаги.

Потом вывел коммивояжера во двор. Там стоял крикливо-желтый автомобиль, напоминавший огромную черепаху. Пан Кафка, как и бухгалтер, принадлежавший к роду Медленноходящих и разделявший его ненависть к самонадеянным авто, которые угрожают общественной безопасности, при взгляде на роскошную машину не смог скрыть восхищения. Он трогал радиатор и с видом знатока тихо присвистывал.

— Красивая вещь!

Бухгалтер нахмурился. Ему не хотелось, чтобы коммивояжер хвалил машину.

— Чья она? — пожелал знать пан Кафка.

— Нашего шефа, — пробормотал Михелуп. В его голосе звучало неудовольствие. Когда речь заходила о владельце предприятия, он становился недоброжелательным сатириком.

— Вы спрашиваете, кому принадлежит этот автомобиль? — скрипел он. — Так знайте же, он принадлежит господину Артуру Гану…

Сама природа повелевала бухгалтеру почитать начальников, но господина Гана он не выносил. Да и как он мог почитать человека, который ведет себя легкомысленно и радуется, когда серебристые барышни фамильярно зовут его: «Турль». Владелец большого предприятия, а подписывается «Турль Ган» словно агент, торгующий открытками. Бухгалтер не любил этого господина, потому что тот окликал его «Эй!», говорил с ним нарочито громко, точно он плохо слышит и плохо соображает. Кого это ты окликаешь «эй»?! Бухгалтер окончил реальное училище, в то время как этого Турля выгнали из коммерческого училища. Бухгалтер был возмущен и желал Турлю погибели.

Со вздохом он вспоминал его отца. Это был достойный человек. Голыми руками на пустом месте создал крупное предприятие. Михелуп как сейчас видит великого человека, как он в обеденный перерыв, склонив голову, рыщет по двору. Тросточкой роется в куче отходов. То гвоздик найдет, то ржавую подкову. Все это уносит в свой кабинет и раскладывает на письменном столе. Подкараулит бывало идущих домой рабочих и проверяет их карманы: не уносят ли они кусок свинца. Он уважал товар, а деньги уважали его. Сына отправил в Англию, пусть, мол, повидает свет и получит образование. Но Турль обнаружил в Лондоне племя таких же Турлей и привез из Англии лишь пристрастие к виски, английскому сукну и кровавому бифштексу.

Коммивояжер поддакивал: так, так, совершенно верно, а как же, настали иные времена… Бухгалтер сообщил Кафке, что на следующей неделе пани Михелупова будет праздновать день рождения и он надеется, что тот почтит их посещением. Коммивояжер обещал прийти.

6

Дважды в неделю Михелуп выходил из дому, чтобы побыть на людях. Он шел в кафе, служившее резиденцией клубу шахматистов. Как шахматист он не многого стоил: проигрывал даже слабым соперникам. Однако на шахматном поприще его уважали за самоотверженность и старание. Кто раздобыл для шахматистов помещение? Кто организовывал турниры между разными клубами? Бухгалтер также посодействовал, чтобы у шахматистов были членские билеты, которые обеспечивали им скидку в некоторых магазинах. Для себя же он добился от хозяина кафе скидки при расчете за съеденное и выпитое.

Прогуливаясь по кафе, он с удовольствием отмечал, что все здесь его любят: это проявлялось в дружеских тумаках по животу, похлопыванье по спине, в безудержной болтовне и веселом похохатыванье. Бухгалтер оберегал и преумножал свою популярность. Он обладал счастливым даром приобретать полезные знакомства и отталкивать людей, которые могли причинить вред. Михелуп умел снискать расположение государственных чиновников, обычно прирожденных противников маленького человека. На официальной почве он чувствовал себя уверенно, не раз побеждая в битвах со свирепой гидрой власти.