Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа

Довольно скоро обнаружилось, что за помощником торгового атташе везде и всюду следует и новый сотрудник — господин Опитц. Но по–прежнему никто не знал, каковы истинные цели деятельности «коммерсанта» Бенеке.

Некоторое время Бенеке и его правая рука Опитц жили в «Гранд–отеле», затем они переселились в роскошную гостиницу поблизости от королевского дворца, но полиция никак не могла ничего заподозрить.

В течение осени были арестованы несколько норвежских немцев, которые действовали по заданиям Бенеке. В то время помощник торгового атташе вместе с Опитцем развили весьма бурную деятельность в доме по улице Конглевейен, используя для каких–то неясных целей коротковолновый радиопередатчик.

Вероятно, они узнали, что норвежская тайная полиция засекла работу радиопередатчика, так как вскоре их по этому адресу уже не оказалось. Но не прошло и нескольких дней, как полиция и спецслужба министерства обороны Норвегии снова запеленговали их, на этот раз уже на Блумменхольме. Было установлено, что в обоих этих случаях радио передавало одни и те же кодовые сигналы и шифрованные позывные. И все же норвежцы не решались побеспокоить германских «коммерсантов», потому что располагали пока еще недостаточным количеством фактов. Важно было не только покончить с незаконными действиями немцев на территории Норвегии, но, собрав веские и неопровержимые доказательства вины, поставить германскую миссию в такие условия, чтобы ей нечего было бы возразить. Действовать более решительно руководители министерства иностранных дел Норвегии в то время не хотели, пытаясь балансировать между великими державами. На этом этапе норвежцам была очень выгодна политика нейтралитета, а она требовала, чтобы с сильными державами игра велась осторожно.

Так проходили недели и месяцы.

Шведская полиция в этот период была тоже целиком занята распутыванием подобных дел. Адмирал Вернер Штеффан, военно–воздушный и морской атташе Германии в Стокгольме, в течение осени 1939 года создал широко разветвленную шпионскую сеть во всех крупных скандинавских портах. Это давало Германии возможность следить за действиями Норвегии и Швеции в торговой войне между крупными державами. Шведская полиция безопасности довольно рано напала на след предприимчивого военно–морского атташе и держала в поле зрения не только его самого, но и его агентов. И все же профессиональный опыт подсказывал норвежским и шведским руководителям, что нельзя переходить к решительным действиям раньше времени. Это, рассуждали они, наверняка помешало бы устранить зло вместе с его корнями; другими словами, преждевременные действия не дали бы возможности раскрыть всю шпионскую организацию немцев в Скандинавии. Ведь как бы там ни было, а предоставление шпионам, после того как они уже засечены, возможности продолжать еще некоторое время свою деятельность помогает лучше и полнее узнать структуру и методы действий шпионской организации.

Через некоторое время в сети, расставленные шведской полицией, попались две весьма крупные рыбы: инженер Мюллер, который обосновался в одном из железорудных районов Швеции, и врач германского посольства в Стокгольме Михаэль. Оба шпиона были преданы суду. В процессе разбирательства удалось установить, что в сентябре 1939 года «специалист» германского посольства по мореплаванию господин К. посетил Нарвик и передал инженеру Мюллеру симпатические чернила, а в марте 1940 года он же доставил германскому вице–консулу в Нарвике коротковолновый радиопередатчик. Все нити шпионажа, как сообщили шведы своим коллегам — норвежцам, явно вели к резиденции адмирала Штеффана в Стокгольме.

Но шведы считали, что им необходимо действовать очень осторожно. Положение Швеции и Норвегии в эту полную событий зиму было весьма критическим. Западные державы оказывали на них давление с целью добиться пропуска своих войск через их территорию. Эти войска предназначались для оказания помощи Финляндии в ее вооруженном конфликте с Советским Союзом. В то же время министр иностранных дел Швеции постоянно предпринимал шаги к тому, чтобы немцы оказывали со своей стороны большее давление на Москву, стремясь таким образом помочь финнам. Поэтому разоблачение адмирала Штеффана все время откладывалось. Только 21 марта, спустя восемь дней после заключения Московского договора [10], положившего конец зимней кампании, министр иностранных дел Швеции Гюнтер вручил германскому послу в Стокгольме меморандум, в котором содержалась просьба о замене в ближайшем будущем военно–воздушного и морского атташе Германии в Швеции «К сожалению, — говорилось в меморандуме, — оказалось и это можно подтвердить многими достоверными данными, имеющимися в распоряжении шведской полиции что все нити торгового шпионажа сходятся в канцелярии господина адмирала Штеффана. Министр иностранных дел Швеции желает уладить это дело миром не предавая его гласности. Однако он не рекомендовал бы германскому посольству задерживать адмирала в Швеции слишком долго. Есть опасение, что об этом деле узнает общественность и назовет вещи своими именами».