Дом на краю ночи

Мария-Грация очнулась от странного сна, ей снились черные пещеры, падение. Она нашарила защелку на окне и высунула голову наружу:

— Кончетта?

— Мария-Грация! — завопила еще громче Кончетта. — Просыпайся! Прошел дождь, babbaluci[61] выползли. Если пойдем сейчас, соберем самых лучших!

Мария-Грация оделась в потемках и спустилась по лестнице мимо фотографий братьев. В воздухе стояла пелена из крошечных капель. Девушка взяла два жестяных ведра, грязных с прошлого раза, когда они ходили собирать земляных улиток. Она знала, что они будут не одни, к ним присоединится семейство Маццу, которым в этом году не повезло с урожаем, крестьяне il conte, у которых не было работы.

— Пойдем к разрушенным домам, — предложила Кончетта. — Там никто не ищет. Babbaluci прячутся в стенах. Я видела. Мария-Грация, пойдем же.

Кончетта, которая никогда не уставала и всегда была в хорошем настроении, вприпрыжку бежала рядом с Марией-Грацией. На площади в сырых предрассветных сумерках уже собирались крестьяне. Кто-то ожидал агентов il conte — в надежде, что их наймут на поденную работу, но были тут и те, кто собрался по совершенно иной причине. Лица загадочные, в руках красные флаги, верховодил среди них Бепе.

— Что они делают? — удивилась Кончетта.

— Протестуют спозаранку, — ответила Мария-Грация. — Пойдем отсюда, бог с ними.

Неприятности между крестьянами и il conte начались после того, как Бепе побывал в гостях у своего кузена в Палермо. Вечером после своего возвращения он взбежал по ступенькам на веранду бара с палермской газетой в руке и праведным гневом в сердце.

— Приняты новые законы! — объявил он крестьянам и рыбакам, собравшимся за карточным столом. — Я только что узнал. Мне рассказал об этом мой кузен. Земельные реформы. Их проводят уже год или больше, а нам никто не сообщил. Но новый закон относится и к нам, как и ко всем в Италии! Отныне мы должны получать справедливую долю выращенных нами зерна и оливок, а не четверть, как нам предлагает il conte. А те из вас, кто не является арендатором, не должны стоять на площади по утрам и ждать, что им предложат работу, — с вами должны заключить договор. И любая земля, которую не используют, наша. Мы можем ее обрабатывать! Даже землю il conte, если он ее не использует!

Крестьяне окружили Бепе, загалдели недоверчиво. Но газета, привезенная с материка, действительно подтверждала слова Бепе. Более того, утверждал Бепе, если новый закон не будет исполняться, с материка прибудут carabinieri и заставят

il conte подчиниться, так сказал новый министр сельского хозяйства, который из коммунистов.

— Да, — подтвердила Мария-Грация из-за барной стойки. — Об этом писали и сицилийские газеты, и другие, только в этом баре никто ничего, кроме La Gazzetta dello Sport, не читает.

— Есть еще одна важная вещь, — сказал Бепе. — Прежде чем занимать землю, мы должны создать кооператив.

— Что-что? — подозрительно спросил Маццу. — Я не буду ни с кем кооперироваться.

— У нас должна быть своя организация, — пояснил Бепе. — Только и всего. Мы должны пойти и вместе занять землю. В этом случае правительство прислушается к нашим требованиям. И… — тут Бепе развернул проворно вынутое из-под пиджака красное полотнище, — мы понесем флаг коммунистической партии, воткнем на нашей земле шест и повесим на него флаг. Если подумать, тут полно неиспользуемой земли — охотничьи угодья il conte

и тот каменистый участок на юге, с которым никто никогда не пытался что-то сделать. Когда-то это была общественная земля, — добавил он, и пара пожилых крестьян подтвердили, что это чистая правда.

Постепенно Бепе обошел весь остров и каждому изложил свой план. В предыдущий год урожай выдался скудный, и половина острова оказалась в должниках у il conte и его агентов. В тот день, когда граф и его супруга уехали в свое поместье в Палермо, спасаясь от летней жары, Бепе наконец удалось уговорить крестьян выступить. В следующий понедельник мужчины в сопровождении своих жен, надевших на головы большие кастрюли, и шумной оравы ребятишек вышли требовать неиспользуемую землю il conte. Каменистое поле на юге острова, где до сих пор обитали только дикие козы и ящерицы, было поделено на полосы туго натянутой леской и засеяно озимой пшеницей.

В обед верхом на осликах прибыли агенты il conte, вооруженные охотничьими ружьями.

— Вы должны уйти с этой земли!

Крестьяне подчинились, но, когда пшеница взошла, они тайком, ночами, приходили прореживать побеги.