Дом на краю ночи

Никто не знал, что будет, когда жара спадет и il conte вернется из Палермо. Но сегодня крестьяне собрались снова, и нынче они потребовали неиспользуемые охотничьи угодья. Кончетта шла за ними какое-то время, привлеченная музыкой organetti, пока их пути не разошлись. Кончетта и Мария-Грация отправились вниз по голому склону, а колонна крестьян проследовала дальше по дороге, огоньки их сигарет мелькали в темноте, как светлячки. Вскоре музыка стихла, лишь шуршал сеющий в утренней мгле дождик. Продираясь через влажную траву и заросли чертополоха, Мария-Грация и Кончетта дошли до заброшенных домиков, где когда-то содержали ссыльных. И в самом деле, babbaluci тут было видимо-невидимо.

Мария-Грация каждый раз испытывала жалость, бросая улитку в ведро, в то время как Кончетта ликующе считала: «Пятьдесят одна, пятьдесят две, пятьдесят три…»

— Приготовим жаркое, — сказала Мария-Грация. — С оливковым маслом, дикой петрушкой, чесноком и чуточкой перца.

Они работали рука об руку, молча, стараясь успеть собрать полные ведра, прежде чем взойдет солнце и наступит жара.

— Мария-Грация, — сказала Кончетта, разглядывая собранных улиток, — как ты думаешь, что стало с синьором Робертом?

Мария-Грация напряглась.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну, так. А все же, как ты думаешь, что с ним?

— Я не знаю. Полагаю, он все еще в Англии. Я же показывала тебе открытку, которую он прислал.

— Но в той открытке, — сказала Кончетта, — немного было написано, да и пришла она больше года назад.

— Думаю, его плечо еще не зажило тогда, поэтому он так мало написал.

— Но ты сама разве не можешь ему написать?

Мария-Грация покачала головой. Год назад она уже писала в госпиталь. Ей не сообщили ничего нового. Пациент выбыл. Они не знали, куда он направился.

Кончетта наблюдала, как улитка, словно в танце, то прячет, то показывает рожки.

— А почему мы не можем поехать в Англию и найти его? На пароходе или на самолете. Мы с тобой, Мария-Грация?

— Ой, Кончетта, ты представляешь, сколько это стоит? Много-много денег. Он наверняка сам приедет, как только сможет, я уверена в этом.

Девочка вздохнула и переместилась к другой стене. Мария-Грация слышала, как она что-то бормочет себе под нос, разрывая землю. Кончетта явно собиралась поискать улиток помельче, attuppateddi, которые обитали на глубине дюйма под землей.

— Не складывай attuppateddi вместе с babbaluci, — предупредила Мария-Грация. — Они передерутся, как в прошлый раз. И к тому же attuppateddi

горчат, их надо день или два вымачивать в отрубях, чтобы избавиться от дурного привкуса.

— Угу, — пробурчала Кончетта.

Они трудились, пока солнце не поднялось над головой и все оставшиеся babbaluci не попрятались в щелях и ямках, а attuppateddi не зарылись еще глубже. Кончетта, у которой руки по локоть были выпачканы землей, бросила в ведро последнюю горсть улиток.

— Можно я съем парочку прямо сейчас? — взмолилась она. — Я люблю сырых улиток.

— Кончетта, подожди, пока мы их не приготовим.

Мария-Грация распрямилась, подняла ведро и тут почувствовала, что сзади кто-то наблюдает за ними.

Может быть, из-за того, что Кончетта только что про него спрашивала, или потому что она сотни раз представляла себе эту сцену, какой-то миг она была уверена, что это Роберт. Но в тени стоял мужчина в заграничном костюме не по размеру, с потрепанным фанерным чемоданом и лицом одного из ее братьев.

— Флавио! — вскрикнула девушка. — Боже, это ты?

— Мария-Грация, — сказал мужчина, похожий на ее брата.

— Ох, Флавио. Это и вправду ты, а не твой призрак?

— Ну конечно я.

— Где же ты был? Нам сказали, что ты пропал в Северной Африке.

— Ты не хочешь поздороваться со мной?

Но когда она обняла его, он немного отстранился, не отвечая на ее объятия.

— Ты ожидала увидеть кого-то другого. Когда ты обернулась и увидела меня, ты была разочарована.

Мария-Грация вытерла слезы.

— Да нет же. Это просто от неожиданности. Пойдем домой к маме и папе.

— А где Аурелио и Туллио? Они уже вернулись?

— Мы ничего о них не знаем.

Она взяла его за руку и повела домой. Кончетта тащилась с двумя ведрами улиток позади.

Когда они вошли в город, кое-кто из жителей, признав Флавио, здоровался, но никто не подошел к нему. Мария-Грация заговорила с преувеличенным энтузиазмом:

— Я так рада — ты увидишь, здесь почти ничего не изменилось, — да, и еще у нас твоя медаль…

Кончетта, не справившись с грузом, опустила ведра и закричала:

— Эй!

Мария-Грация обернулась:

— Прости, cara, тебе тяжело. Дай-ка мне ведро.

Флавио подхватил второе.

— Что это? — спросил он, вздрогнув при виде копошащейся кучи.

— Улитки.

— Для еды?

— Для чего же еще? По правде говоря, в последнее время на острове с едой туго. Но благодаря Господу и святой Агате у нас есть рыбаки. Я уверена, на Сицилии, вдали от моря, люди и похуже живут, чем мы здесь.

Она не могла не заметить, когда он взялся за ручку ведра, что на правой кисти у него остались только большой и указательный пальцы. И почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Что произошло с твоей рукой?