Райли Сейгер

Дом на краю темноты

Для тех, кто рассказывает истории о привидениях…

и для тех, кто в них верит.

У каждого дома есть своя история и свой секрет.

Обои в столовой могут скрывать пометки карандашом с ростом детей, живших здесь десятки лет назад. А под выцветшим линолеумом может быть дерево, по которому когда-то ходили солдаты революции.

Дома всегда меняются. Слоя краски. Ряды ламината. Новые ковры. Они скрывают истории и секреты до тех пор, пока кто-то не придет, чтобы их раскрыть.

Это я и сделаю.

Меня зовут Мэгги Холт. Я дизайнер и во многом историк. Я раскапываю историю каждого дома и пытаюсь вытащить ее наружу. Я горжусь своей работой. У меня хорошо получается.

Я слушаю.

Я учусь.

Я использую это знание, чтобы спроектировать интерьер, который, при всей своей современности, все равно говорит о прошлом дома.

У каждого дома есть история.

Наша же история о привидениях.

И еще это ложь.

И теперь, когда еще один человек умер в этих стенах, наконец-то пришло время рассказать правду.

Пролог

1 июля

— Папочка, надо проверить, нет ли призраков.

Я застыл в дверях спальни дочери, поражаясь, как и все родители, когда их ребенок говорит что-то настолько сбивающее с толку. Пожалуй, с тех пор как Мэгги исполнилось пять лет, надо было уже привыкнуть. Но я не привык. Особенно с такой-то неожиданно странной просьбой.

— Надо?

— Да, — настойчиво ответила Мэгги. — Я не хочу, чтобы они были у меня в комнате.

До этого момента я и не подозревал, что моя дочь знает, кто такие призраки, не говоря уж о том, чтобы бояться их у себя в комнате. Больше одного, судя по всему. Я обратил внимание на выбор ее слов.

Они.

Я винил в этом наш новый дом. К тому времени мы пробыли в Бейнберри Холл почти неделю — вполне достаточно, чтобы заметить его странности, но недостаточно, чтобы привыкнуть к ним. Стены, как будто меняющиеся местами. Шум в ночи. Вентилятор на потолке, который, когда вращался на полной скорости, походил на щелканье зубов.

Мэгги, восприимчивая, как и любая девочка в ее возрасте, явно с трудом ко всему этому привыкала. Накануне вечером, перед сном, она спросила меня, когда мы вернемся в наш старый дом — унылую и тусклую двухкомнатную квартиру в Берлингтоне. Теперь мне предстоит сразиться с призраками.

— Пожалуй, не помешает, — сказал я, потакая ей. — Откуда начать?

— Под кроватью.

Тут ничего удивительного. У меня был такой же страх, когда я был в возрасте Мэгги — я не сомневался, что-то ужасное прячется в темноте в нескольких дюймах ниже того места, где я сплю. Я опустился на четвереньки и быстро заглянул под кровать. Там скрывались лишь тонкий слой пыли и одинокий розовый носок.

— Все чисто, — объявил я. — Где дальше?

— В шкафу, — сказала Мэгги.

Я так и догадался, поэтому уже шел к шкафу. Эта часть дома — получившая название «крыло Мэгги», потому что в нем находилась не только ее спальня, но и прилегающая к ней игровая комната — располагалась на втором этаже под наклоном крыши. Из-за скошенного потолка одна половина старой дубовой двери шкафа тоже была скошена и из-за этого неуловимо напоминала вход в сказочную избушку. И это была одна из причин, почему мы решили, что здесь должна жить Мэгги.

— В шкафу ничего, — сказал я, театрально дергая за цепочку, чтобы включить лампочку в шкафу, и проверяя все между вешалками. — Еще где-нибудь?

Мэгги направила дрожащий указательный палец на массивный гардероб, который стоял на страже в нескольких футах от стенного шкафа. Это была реликвия дома, вещь из прошлого. Странная. Выше восьми футов. Его узкое основание постепенно расширялось до внушительной середины, а затем внезапно сужалось к вершине. Его венчали резные изображения херувимов, птиц и плюща, вьющегося по углам. Я подумал, что, как и дверца шкафа, он создает в комнате Мэгги особую, сказочную атмосферу. Что-то, напоминающее о путешествиях в Нарнию.

Но когда я приоткрыл двойные дверцы шкафа, Мэгги глубоко вдохнула, готовясь к тому ужасу, который она сама себе придумала.

— Ты уверена, что хочешь его открыть? — спросил я.

— Нет, — Мэгги замолчала, а потом передумала. — Да.