Дом на миндальной улице

Тем временем Клавдий рассказывал мне с несвойственной ему живостью свое дело: «Не знаю как для вас, Эриний, но в нашей стране человеку важно иметь лицо. Особенно, конечно, в политике, в политике (утвердительно). Ведь политик обязан казаться идеальным, прочным, незыблемым, опорой, властью! (тон его голоса все повышался) Конечно, есть более важные параметры для соответствия, личные, там, качества (жест в сторону), уважение, вес в обществе, богатство, конечно… Но увы, помимо нравственного совершенствования и укрепления деловых связей, что для нас, политиков, первостепенное дело, приходится заниматься и прозаическими делами (уныло). У политиков тоже должна быть семья, причем образцовая семья. Наверное, вам уже известно про нашу несчастную госпожу Амаранту (Нола со знанием дела изучал резьбу серебряного подсвечника), мир ее праху… (пауза) Но бедная моя супруга не подарила мне наследника, а это для человека моего положения крайне важно (с претензией). И вот прошло уже достаточное время, и я пришел к выводу, что пришло время исправить это положение, это положение (утвердительно)». Он ненадолго прервался, пока служанка сменила блюда и принесла еще вина. Клавдий разлил его по бокалам и продолжил свою речь: «Но так как я человек занятой, занятой, мне некогда заниматься такими мелочными делами, я поручил своим хорошим друзьям найти такую девушку, которая бы могла стать хорошей женой, да. Вот письма, поглядите, друзья сошлись в оценке, считают ее подающей надежды, воспитанной. Кроме того она из хорошей семьи, что важно, со строгими моральными нормами, что нынче редкость, а значит, девушка не легкомысленная, ее чистота и здоровье не вызывают сомнений. Вот даже рисунок… держите… Мне кажется, вполне подходит. Вы что скажете?» Я мельком проглядел несколько писем, выхватив взглядом несколько замечаний – «дружелюбна, гостеприимна, хозяйственна… здоровый румянец, высокая грудь, широкие бедра… несомненно пригодна к материнству… старинного рода народа моря… политически выгодно получить…» С поданного мне портрета, выполненного мельком, не слишком опытной рукой, прямо и строго смотрела худая остроскулая девушка, с рысьими раскосыми глазами, маленьким ртом, пышной гривой перевязанных лентой волос. Несмотря на несовершенство письма, образ весьма живой и располагающий к себе. Лицо показалось мне знакомым. Я отложил бумаги на стол и поинтересовался, стараясь скрыть в голосе невольно возникшую насмешку: «Любезный сенатор, мне показалось странным, что никто из ваших друзей, описывая тем не менее, внешность и выгоды брака, не упомянул о ее личных качествах. Но ведь вы выбираете жену, а не осла, и эта женщина должна стать вашим другом и советником, а не рабочим механизмом, не правда ли?» Нола, до этой минуты сидевший угрюмо и молча, коротко хихикнул и с нескрываемой издевкой заметил: «Милый юноша, вы слишком неопытны в этом вопросе! Ваши представления о браке слишком идеалистичны! Женщины ничем не отличаются от скота - такие же безмозглые нечистоплотные животные». Тут уж я не мог удержаться от ехидства, зная о некоторых его слабостях: «Возможно, если искать их на причале». Клавдий встрял, стараясь остановить надвигающуюся ссору: «Эриний, Нола прав - вы слишком наивно полагаете о браке. О каких советах может идти речь, если голова женщин способна мыслить только о своей похоти, детях и украшениях? (с гордостью)И какая может быть дружба с таким ограниченным существом? Дружба может быть между равными, между людьми одного образования и положения… А какое образование у женщин? (иронично) Они не поддаются обучению (с уверенностью). Они не читают книг, а если бы и читали, то ничего бы не поняли. Нет, друг мой, вы сказали большую нелепицу, и я даже не буду пытаться ее вам объяснить. Может быть, когда вы станете старше, вы поймете, что мы были правы». Глуповатый взгляд сенатора и полный ненависти и собственного превосходства Нолы позабавили меня. «Что ж, в своей стране вы сами создаете для женщин такие порядки, – сдерживая иронию, отвечал я. – В Селестиде, скажу я вам, к женщинам относятся иначе, и это дает свои плоды. Так же умны, начитанны и умеют подать себя, как и юноши. Наши традиции предписывают обучать женщин в браке, чтобы она стала достойным помощником и другом. Что касается ваших замечаний, то позвольте заметить, при моей внешней молодости, возраст мой ей не соответствует. Я знал многих ныне покойных князей, и давно потерял счет сыновьям моих сыновей. Женат я был дважды, так что знаю, о чем говорю,» – с улыбкой закончил я, заметив как вытянулись физиономии моих собеседников. Конечно же, они не верили слухам о моем долголетии, о колдовстве и всем том, что за века пересказывали крестьяне, созерцавшие меня на башне моего имения. Я и сам не любил упоминать об этом - куда как удобнее было играть роль современного молодого человека, чем пускаться в малоубедительные объяснения о магии и судьбе. Впрочем, порой это был удобный способ поставить на место зазнавшихся стариков и заносчивых мальчишек. Иные и впрямь считали меня сумасшедшим, но селестийцы и те, кто часто со мной имел дела, относились ко мне с должным уважением. Я не стану здесь более распространяться об этом, ведь вы сами знаете мою историю. А если нет, так спросите Феофана, которому вздумалось написать мое жизнеописание, и которому я и пишу эти наброски.