Дом на миндальной улице

Надетое на меня новое платье Аэринея оценил ободрительной улыбкой, и мы вышли на улицу. Уже начинало темнеть, на улицах зажигали фонари и лампады, воздух заметно посвежел, небо в обрамлении высоких домов стало насыщенно-синим. Щебетали, порхая над головой, птицы. Мы углублялись все дальше в узкие коридоры домов, проходили дворами, где дети играли возле полурассыпавшихся фонтанов, мимо самых старых домов, где крошечные зарешеченные окошки скрывали спрятанных под вуалями женщин, никогда, возможно, не покидавших пределов своего жилища. Деревья здесь росли едва ли не из стен, замшелых, покрытых лишайниками и зелеными потеками сырости. Кое-где встречались какие-то руины, остатки колонн, каналов. Заметив мой интерес, Аэринея пояснил: «Много сотен лет назад здесь был огромный величественный храм со множеством пристроек и помещений. Сейчас почти ничего не осталось, но эти места еще помнят песни служителей Богини». И мы шли дальше, мимо обрушенных апсид, к которым лепились жилые дома, мимо остатков садовых прудов, где в прохладе дремали собаки и кошки, мимо обезглавленных колонн, к которым привязывали домашнюю скотину. Я с сожалением смотрела на исчезающую под руками человека старину. Больно было видеть такое отношение к святыням, переставшим быть священными. Наконец, мы вошли в темный, заросший диким виноградом дворик и оказались перед корчмой. Из приоткрытых дверей шел аппетитный запах жареного.