Дом на окраине

– Похоже, неверный адрес, тут нет проезда, и дома вашего тоже не видно– сказал водитель, перекидывая зубочистку из одного уголка рта в другой. – Вас обманули. Вылезайте. Вещи привезу назад.

Они вышли из дрожащего автобуса, серый пыльный корпус которого покрывали свежие царапины. Солнце уже поднялось к зениту, припекало. Джекки, почуяв свободу, словно ошалел от радости. Он кинулся облизывать руки Вики, потом обернулся на автобус и разразился злобным отрывистым лаем.

– Все, я завёз клиентов. Как обычно. Проблемы? Никаких… только собака, она… я боюсь собак, вы же знаете, – водитель сидел вполоборота, и Олег, взглянув, на что так отчаянно лает Джекки, увидел только серую майку и темное пятно, расползающееся под мышкой.

Они лежали в ночной тиши просторной четырехкомнатной квартиры на Серпуховской. Олег мельком взглянул на настольные часы: почти четыре утра.

Смутное, неясное чувство тревоги одолевало его. Он волновался за жену, у которой начались проблемы с дыханием, и все из-за нервов, как сказал бы профессор Склифосовский. Нужно срочно искать квартиру, – подумал он.

Дверь в комнату отворилась и шлепая по полу, к кровати двигаясь наощупь, подошел Женя.

– Па-ап… – сказал он, протягивая телефонную трубку. – Тут кто-то балуется твоим голосом, на, поговори с ним…

Ночью у бабушки случился удар, она лежала в мокрой от пота кровати, не в силах пошевелиться, паралич разбил все тело. Утром ее забрала скорая, но вскоре, в связи с безрезультатностью дальнейшего лечения, ее перевели в специализированную клинику.

Глава 10

Высушенное тело в инвалидной коляске напряглось, взгляд, бессистемно скользивший по внутренностям палаты, остановился, когда дверь приоткрылась.

Внутрь проскользнула седая старуха, на мгновение показавшаяся ей знакомой.

– Привет, Фаина, подруга моя! Помнишь меня? Нет? А жаль… Ты отлично выглядишь, учитывая, что давно мертва.

Пальцы Фаины Витольдовны с чудовищной силой сжали подлокотники коляски.

– Не старайся, а то пукнешь! – старуха закудахтала, извлекая из себя кашляющие смешки. – Ловко я придумала сдавать эти квартиры? Ты, наверное, догадалась? Это внук тебя прикончил, да? Иначе бы ты с ума не сошла, у тебя крепкие мозги.

Фаина Витольдовна силилась что-то сказать, но из горла доносился только болезненный клекот.

– Ну-ну, не нервничай. Довольно удобно, если там убить человека, то он сходит с ума и не требует вернуть деньги за аренду назад. Но это же не убийство. Все не настоящее. Так ведь? Ты на меня не сердишься, милая? Мише я сказала, что это игра, он после пожара сама знаешь, немного тронулся. Когда же он увидел, что люди, которым он час назад снес головы топором, живы – и вовсе слетел с рельсов – но только там, с той стороны. Он что-то помнит, не как все. Не как ты. Бах, и все забыла. Какое несчастье! Ладно… мне пора, дорогая. Хотя свинью со своими внуками ты мне подложила, кто же знал, что они с собакой?! Миша не смог довести дело до конца! А это, твою мать, означает, что придется вернуть им деньги!

Лада достала ключи на старой плетеной веревочке и потрясла у нее перед носом.

– Ну ничего, на завтра твоя квартирка уже сдана. Покойся с миром, подруга. Я еще зайду, если настроение будет. – И она вышла, оставив после себя шлейф тяжелого сладкого аромата.

Фаина Витольдовна осела, окаменевшее тело словно сдулось. Руки плетьми повисли с подлокотников инвалидной коляски, стиснутые пальцы разжались и на пол упал кусок обоев, старый, испачканный в крови, на котором было написано «Лада».