Дом напротив

– Ай! Помогите! Они атакуют. Я не знаю, сколько я ещё продержусь.

В воздухе опять появилась тряпка, и он притворился тяжелораненым.

– Они убили меня! Эти твари убили меня! Я сейчас умру. Я умираю.

Он сполз по ножке стола, изображая умирающего.

– Их слишком много. Они приближаются… Спасайся сам, братец. Спасайся. Спасайся…

Булькающий звук напоследок – и Джонатан перестал двигаться.

Камера поймала в кадр лицо Элизабет, на нём была написана смесь раздражения и удовольствия.

– Представление окончено, – констатировала она. – Теперь выруби эту чёртову камеру.

Торбьёрн пробурчал что-то неразборчивое, и в кадре появился кухонный пол.

А потом снова началась муравьиная война.

Джоэль довольно долго сидел молча. Элизабет тоже.

– А что вы делали? – спросил он наконец.

Вместо ответа Элизабет подошла к телевизору и выключила его. Она стояла к нему спиной, и Джоэль мысленно спросил себя, что она пытается скрыть, пряча от него своё лицо.

– Что вы делали на кухне? – повторил он.

Если на её лице и были написаны какие-то эмоции, то, когда она повернулась к нему, от них не осталось и следа.

– Пекли, – ответила она. – Шоколадный торт.

– Бисквит в шоколадной глазури?

Элизабет покачала головой.

– Тогда с начинкой из шоколада? – спросил он.

– Нет.

– Значит, облитый шоколадом?

Она кивнула.

– А в чём разница?

– Это старый рецепт, который из поколения в поколение передавался в нашем роду. Я получила его от своей бабушки.

– А ты научишь меня, как его делать?

* * *

Джоэль стоял у разделочной доски и резал шоколад, совсем как Джонатан, когда его отец вошёл на кухню с видеокамерой. Совсем как Джонатан, Джоэль стоял спиной к дверному проёму. Ему было весело притворяться, будто его снимают.

– Джонатан? – спросит его папа, и Джоэль-Джонатан не ответит.

По крайней мере ответит не раньше, чем на пятый или седьмой раз.

Шоколад, который ему дала Элизабет, был одним из самых дорогих, но когда Джоэль развернул фольгу, то увидел поседевшую от времени плитку. Сухой и крошащийся, шоколад, должно быть, пролежал в шкафчике несколько лет, но Джоэль испугался, что если пожалуется, то Элизабет откажется печь. Он подумал, что если она может притворяться, что он и есть Джонатан, то он может притвориться, что шоколад свежий.

Закончив резать, Джоэль положил кусочки в чашу и водрузил её на кастрюлю с водой, которую Элизабет уже поставила греться на плиту. Вода ещё не начинала кипеть.

– А что мне теперь делать? – спросил он.

– Когда шоколад растает, его нужно остудить. Только смотри, чтобы он снова не затвердел.

Джоэль потыкал в кусочки шоколада ножом для масла и попытался растопить их силой взгляда, но быстро заскучал и подошёл к Элизабет, чтобы посмотреть, что делает она.

– Я отделяю желтки от белков, – пояснила Элизабет и разбила яйцо. – Белки мы собьём в крепкую пену, а желтки смешаем с шоколадом и маслом.

Джоэль случайно заметил срок годности на пачке масла и понял, что тот закончился несколько месяцев назад. Но он даже об этом ничего не сказал.

Элизабет перелила белок в одну половинку скорлупы, желток остался в другой.

– Можно я тоже попробую? – спросил Джоэль.

– А что с шоколадом?

– Он ещё не готов.

Она отступила на шаг, уступая ему место. Он взял из картонной коробки яйцо.

– Будь осторожен, – предупредила она. – Если желток попадёт в белок, то пены не получится.

Руки Джоэля задрожали. Элизабет стояла за его спиной, и он хотел сделать всё правильно. Он попытался сконцентрироваться, хотя это было всего-навсего одно яйцо. И осторожно ударил им о край миски. Она накренилась.

– Ой! Бывает же такое, – улыбнулся Джоэль, но ответной улыбки не увидел – Элизабет была серьёзна.

Он придержал миску левой рукой, а в правой повертел яйцо, чтобы найти место, где оно должно было треснуть, но скорлупа осталась совершенно целой. Он опять ударил о край посудины, и скорлупа треснула. Половинки получились не такими равными, как у Элизабет, – одна была больше, с торчащим кончиком, – но и так сойдёт. Джоэль принялся переливать желток из одной половинки в другую, пока весь белок не вытек.

Элизабет одобрительно кивнула.

– Понадобится шесть яиц, – сказала она и отошла к плите, чтобы проверить шоколад. – Два я уже разбила, нужно ещё три.

Теперь, когда Джоэлю удалось разделаться с одним яйцом и Элизабет больше не стояла у него за спиной, руки тряслись уже меньше. Он легко разбил второе яйцо, и половинки скорлупок получились равными.

– Ты же вымыл руки? – неожиданно спросила его Элизабет.

Джоэль рук не мыл. Он закончил с яйцом и подошёл к раковине. Где-то он слышал, что руки нужно держать намыленными около десяти секунд, пока не погибнут все бактерии, и, пока он ждал, случайно бросил взгляд в окно. Через щели в жалюзи виднелся его дом.

«Мой бывший дом», – мысленно поправил себя Джоэль.

Только он собрался отвернуться, как над входом зажёгся фонарь и на крыльце дома появилась его мама. Она вышла за ворота, подошла к краю дороги и огляделась по сторонам, как будто кого-то высматривая, и Джоэль чуть не рассмеялся при мысли о том, что он так близко, гораздо ближе, чем она может себе представить.