Дом под сиренями

Поскольку Торни в конце концов почти охрип от объяснений и распоряжений, он уже был готов распустить свой класс из одного ученика на каникулы. После этого оба мальчика нашли новое развлечение. Деятельный Бен бродил по лесам и полям с жестяной банкой, прицепленной к поясу, а немощный Торни засушивал собранные Беном цветы между страниц газет и делал гербарии из трав.

Вскоре Бен стал приносить невероятно интересные описания мест, в которых он побывал. Он рассказывал об укромных зеленых уголках, где толпились целые рощи ландышей, ручьях, по берегам которых росли синие фиалки и красивые папоротники, скалах, где, как розовые эльфы, танцевали водосборы[20], и деревьях, на которых гнездились птицы, стрекотали белки, а лесные сурки прятались в норки. Торни охватило желание увидеть эти прекрасные места. Седлали Джека, и он тащился, карабкаясь на холмы, спускаясь в долины и каждый раз привозя обратно все более крепкого и загорелого наездника, чем увозил из дома.

Глава XIII

ЦИРКОВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Мы закончили учиться,Нам пора повеселиться, —

пропели Бэб и Бетти в последний день июня, захлопывая и откладывая в сторону свои книжки, как будто никогда больше не собирались вновь раскрывать их.

Уставшая учительница распустила детей на целых восемь недель, и сама уехала отдохнуть. Маленький школьный домик стоял запертым, уроков не было, настроение быстро повышалось, короче — начались каникулы. Тихий город внезапно оказался наводненным детьми, находящимися в таком буйном состоянии, что занятые матери недоумевали, смогут ли они вообще удержать своих не в меру резвых чад от всевозможных проказ. Практичные отцы раздумывали, как им подкупить праздные руки, чтобы они собирали ягоды или сгребали сено, а старики, хоть и желали добра юной поросли, в душе молились за того, кто изобрел школы.

Девочки немедленно вспомнили о пикниках. Маленькие шляпки мелькали в полях, как новый сорт грибов, — каждый склон холма пестрел яркими нарядами, словно цветы вышли на прогулку, а леса были полны птичек, правда, без перьев, но чирикающих так же беспечно, как дрозды, малиновки и крапивники.

Мальчишки пристрастились к бейсболу, как утки к воде, и вскоре обычными стали сцены масштабных сражений, сопровождавшихся большим шумом, но малым кровопролитием. Непосвященные могли подумать, что эти молодые люди слегка рехнулись. В любую погоду они носились, сбросив пиджаки и закатав рукава, за старым кожаным мячом, как будто их жизни зависели от этого. Каждый кричал во все горло, ссорясь с остальными по любому пустяку и получая от этого невыразимое удовольствие, несмотря на жару, грязь, шум и постоянную угрозу выбить себе глаз или зуб.

Торни был великолепным игроком, но не имел достаточно сил, чтобы показать свое мастерство. Поэтому он сделал Бена своим доверенным лицом и, сидя верхом на заборе, руководил его действиями, крича во все горло. Бен оказался способным учеником и делал быстрые успехи. Его глаза были остры, а ноги и руки так хорошо натренированы, что теперь сослужили ему добрую службу. В результате Бен Браун был провозглашен первоклассным «принимающим».

Санчо скоро прославился своим умением разыскивать потерявшиеся мячики и стерег куртки, когда в этом была необходимость, с видом старого гвардейца, охраняющего гробницу Наполеона. Бэб тоже страстно желала присоединиться к веселью, которое нравилось ей больше, чем «дурацкие пикники» или «суета вокруг кукол». Но мальчишки не хотели принимать ее в игру ни при каких обстоятельствах, и она была вынуждена довольствоваться тем, что сидела рядом с Торни и следила, затаив дыхание, за изменчивым счастьем «нашей стороны».

Главный матч был назначен на четвертое июля, но потом оказалось, что вряд ли что-нибудь получится. Торни на целый день уехал с сестрой из города, два самых лучших игрока вообще не пришли, а остальные были вконец измучены веселым празднованием Дня независимости, которое для них началось с восходом солнца. Они улеглись в тени на траве под большим вязом, лениво обсуждая свои неудачи.

— Это самый плохой праздник, который я видел. Ведь теперь нельзя взрывать петарды, потому что в прошлом году они, видите ли, испугали чью-то лошадь, — проворчал Сэм Киттеридж, горько переживая суровый приказ, запрещавший свободным гражданам в такой замечательный день взрывать столько пороха, сколько они захотят.

— В прошлом году Джимми повредило руку, когда выстрелили из старой пушки. Но разве потом он плохо провел время, ходя по врачам? — тоскливо спросил другой мальчик.

Казалось, для него праздник прошел впустую, поскольку не произошло ни одного несчастного случая.

— И фейерверки скоро запретят, чтоб не сгорел чей-нибудь амбар, попомните мое слово, — мрачно предположил еще один юнец, который так необдуманно развлекался пиротехникой в прошлый раз, что поджарил соседскую корову.