ДОМ ПРИЗРЕНИЯ

Мальчишка хмыкнул, но опасливо попятился – с этой сумасшедшей ему иметь дело не хотелось. Однако трусливое движение не могло ускользнуть от внимательного взора Агаты – она торжествующе оскалилась, обнажив мелкие, но остренькие зубки. Рыжий Пёс машинально потер ещё не успевший зажить расквашенный нос. Да и как назло, других псов Дикой Своры рядом не оказалось. А без них связываться с этой бешеной кошкой было не с руки. Он сплюнул сквозь зубы прямо на пол и нехотя разжал руку.

Девчонка, не переставая ныть, кулем свалилась вниз.

– Ты ещё доиграешься, Неизвестная. А поросёнка я всё равно поймаю. А когда поймаю – изжарю и съем. А вот потом – берегись, за неимением свинины можно съесть и обезьянку.

С этими словами молодой джентльмен щёлкнул жёлтыми зубами и с достоинством покинул помещение вместе с неприятным запахом, исходившим от его рта и немытых ног.

Оставшаяся в комнате Агата с жалостью и лёгкой брезгливостью смотрела на плачущую Нежину, которая с тупой устремлённостью собирала волоски, вырванные из собственной косы, вдоль прожилок деревянных половиц.

Что стало с той боевой девчушкой, попавшей в интернат? Как она могла превратиться в такое ничтожество?

Это неправда, что несчастье и тяжёлая жизнь закаляют. Нежина от рождения обладала сильным духом, чугунной волей и железным характером. Иначе она бы не дожила и до своего первого дня рождения. Более того, девочка не продержалась бы и недели в объятьях Бармалита. Но, как известно, чугун хоть и твёрд, но весьма хрупок, а железо – прочный металл, но и он плавится, превращаясь в бесформенную массу, или плющится под ударами молота. Время и насилие производят перемены куда в более стойких материях, чем детские тело и душа. Нежина же была всего лишь человеком, маленькой девочкой, получавшей вместо материнской нежности бесконечные пинки и тычки от других воспитанников, гораздо сильнее и больше её. Нежестокая от природы, она пыталась дать отпор, но слабые попытки увязали в беспощадности других детей, уверенных в том, что дочь убийцы – достойная мишень в отработке подножек и подзатыльников. Мусор среди мусора. Худшая среди худших. Презренная среди презираемых. А жестокость в этом мире была единственным качеством, которое уважали и боялись.

Даже самые сильные семена не растут на камне. Хоть капля ласки, доброты и понимания смогла бы укрепить хрупкий росток, превратить его в нечто большее, но постоянное напряжение, нервное и психическое, сыграло с девочкой злую шутку. Не имея источника, откуда она могла черпать мужество, Нежина быстро истощила те резервы, которые были даны ей от рождения, и превратилась в робкое, податливое, вечно испуганное существо. В ней не было той бесшабашной отваги, той бравады, которая отличала Агату.

Нет, Нежина сопротивлялась. Она боролась и когда висела вниз головой на подоконнике со связанными шнурками руками и ногами. И тогда, когда Дикая Свора подожгла её волосы, чтобы посмотреть, будут ли они гореть и, если будут, то как долго? Она терпела тычки и плевки, отвечая на них плевками и тычками.

Да, девочка могла стоять за себя и стояла, но ровно до той поры, когда за дерзость, даже не принадлежавшую ей, псы из Дикой Своры не закрыли в холодном подвале с крысами, где Нежина просидела трое суток без еды и питья, пока её не нашла старая повариха.

После этого Нежина начала безудержно есть, словно опасаясь, что еда может опять закончиться, и это не могло не отразиться на её характере, поведении и, уж конечно, ни на внешности – девочка очень поправилась.

Однако, надо сказать, были и такие дети, которым приходилось ещё хуже. Например, Жёлтая Мэри. Такое имя она получила, потому что те синяки, которые ей доставались, не успевали проходить до момента получения новых. Или Крысоед. Его тоже заперли в подвале. Но, к несчастью, мальчика нашли не через три дня, а гораздо позже. Или Ветчинка. В семь лет Дикая Свора сотворила с девочкой такое, о чём в её возрасте знать не полагается.

Другое дело – Агата. С ней опасались связываться. Ведь неизвестно, чем мог бы закончиться даже самый безобидный разговор. В минуты радости её хрупкая фигурка больше всего напоминала одуванчик с чёрной пушистой головкой на тонкой ножке – дунь и улетит. Но стоило кому-нибудь задеть девочку, и место нежного цветка занимала разъярённая дикая кошка с острыми когтями, зубами и распушенным в злобном нетерпении хвостом.

Агату боялись. Даже взгляд её тёмных глаз внушал трепет – в них светилось нечто первобытное, безумное. В серых же глазах Нежины плескался только ужас и неуверенность. А что еще можно ожидать, если ты дочь убийцы, но таковой себя не чувствуешь?

Вы спросите: а где же были взрослые? А взрослые придерживались такого принципа – не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Поэтому они слепли и глохли, когда входили в двери интерната, и немели, выходя из них.