Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Операция оказалась шедевром не в одном только смысле. Как учил сыновей Майер Амшель, они всегда старались сделать свои условия привлекательными не только для правительств, но и для отдельных государственных служащих, с которыми вели переговоры. Так, чтобы лично заинтересовать Жерве в необходимости вести дела именно с Ротшильдами — сделать его надежным «другом» или «помощником» своего банкирского дома, — ему и другим русским государственным служащим тактично предлагали взятки в виде комиссионных или беспроцентных займов. Между собой братья именно так и называли свои предложения — «взятками». По условиям сепаратного соглашения с Россией комиссия в размере 1 % шла прямо в карман Жерве. «Бакшиш нашему другу» (der Freund Schmiergeld), как считали Джеймс и Карл, не только играл решающую роль в той конкретной операции. Он помогал облегчить будущие сделки. Ибо, как насмешливо заметил Давидсон, «теперь русские знают Соломона, а Соломон знает русских». Что характерно, братья придерживались диаметрально противоположных взглядов на размер «гонорара» Жерве. Соломон знал — точнее, думал, что знает, — цену Жерве. По здравом размышлении он решил, что Джеймс предложил русскому «слишком большой процент от прибыли» и «очевидно не умеет давать взятки»: подарка в виде часов и каких-то английских ценных бумаг, по его мнению, было бы вполне достаточно. Но Джеймс назвал слова Соломона «настоящей глупостью», заверив братьев, что он сумел бы договориться о еще большей комиссии для следующей передачи денег в Россию: «Деньги, отданные Жерве, играют решающую роль, а я, к счастью, его знаю». Судя по всему, Карл в том споре встал на сторону Джеймса, хотя и подчеркивал, что именно он первым предложил дать Жерве взятку.

Такие выплаты политикам и государственным служащим, конечно, не стоит судить по меркам Великобритании конца XX в., когда людям, занимающим государственные посты, запрещено брать взятки, а члены парламента обязаны декларировать доходы от ценных бумаг, гонорары за консультации и даже подарки. На протяжении почти всего XIX в. на большей части Европы взяточничество было общепринятой и почти узаконенной практикой; Ротшильды часто передавали наличные деньги отдельным корыстолюбивым политикам и государственным служащим, с которыми они встречались. Конечно, как часто замечали современники, «коррупция» варьировалась в своей сути и размерах в зависимости от места и времени. Даже в 1814 г., задолго до введения гладстоновских принципов неподкупности госслужащих, британские чиновники считались в целом более порядочными, чем русские; впрочем, возможно, они просто чаще попадали в поле зрения парламента и прессы. Поэтому выплаты Жерве тщательно скрывали от Херриса, и не могло быть речи о том, чтобы сам Херрис получал такие суммы. Однако можно было придумать более тонкие способы учесть его личные интересы. В июле 1814 г. Амшель переслал Натану письмо от мадам Лимбургер, в котором та ссылалась на своего незаконнорожденного ребенка. Амшель советовал показать это письмо отцу ребенка, Херрису. «Будет неплохо, [если ты его покажешь], — писал он, — потому что он, возможно, передаст тебе прусские и русские дела, ведь ему наверняка захочется, чтобы его ребенок получил больше денег. А если ребенок получит четверть от прибыли, мы тоже внакладе не останемся».