Дом соли и печали

– Юлиус искал в конюшнях вместе с Кассиусом, если не ошибаюсь, – сказала я и тут же вспомнила, что Кассиус вернулся один. На его щеках был яркий румянец, будто он провел на морозе много времени.

Как это возможно?

Конюшни находились совсем недалеко от дома и отапливались углем, чтобы лошади не замерзли.

– Ты уверен, что проходил мимо зарослей кустарника?

Неожиданно стало трудно дышать. Я чувствовала себя так, будто стояла на краю каменистого обрыва и мелкая галька ускользала из-под моих ног. Я знала, что сейчас упаду, но не могла ничего сделать для своего спасения.

Фишер кивнул:

– В зарослях никого не было. Никого.

Я выглянула в окно, но не могла думать ни о чем другом, кроме красных щек Кассиуса.

Стекла запотели от нашего дыхания. Фишер молча ждал, пока я соберусь с мыслями.

– Пойдем в дом, – наконец сказал он, открыв дверь, и помог мне выбраться.

Я стояла посреди двора словно в тумане. Я не шелохнулась, даже когда кучер ударил кнутом и лошади тронулись с места. Ничто не могло согреть меня, хотя я продолжала отчаянно растирать свои плечи. Я не чувствовала ничего. Только оцепенение.

– Кто-то на этом острове убил моих сестер.

Фишер печально опустил голову и, взяв меня под локоть, повел домой.

Я подняла глаза, прежде чем мы вошли в портик, и увидела в окне Синей гостиной чей-то высокий силуэт. Кассиус неотрывно следил за нами, тревожно нахмурив брови.

28

В комнате стало жарко. Я лежала рядом с Ленор и не могла заснуть. Простыни липли к ногам, запутывались и мешали. Я постаралась расправить их, но стало только хуже.

Много ли мы знаем о нем на самом деле?

Голос Фишера в моей голове повторял этот вопрос снова и снова, пока слова не потеряли смысл и не превратились в спутанный набор звуков.

Но это просто невозможно! Бессмыслица. Но почему его щеки так сильно покраснели?..

Я поправила подушку, пытаясь устроиться поудобнее, но лишь растревожилась еще сильнее. Я с силой ударила кулаком прямо в мягкую середину и пожалела о том, что не могу снять умственное напряжение так же.

«Его вообще не было на Соленых островах, когда погибла Эулалия», – напомнила я себе. «Ты хочешь сказать, что познакомилась с ним лишь после ее смерти…» Я замотала головой, пытаясь заглушить этот тихий внутренний голос. У Кассиуса не было никакого мотива, чтобы убивать Розалию и Лигейю, и он сидел рядом со мной в момент, когда погиб Эдгар. Это не может быть он.

А Эулалия…

Я судорожно вздохнула: а как же картина в коридоре, которую мы видели перед тем, как отправились на поиски в лес? Он знал, как зовут Эулалию. Он знал имена всех моих сестер. Он никак не мог прочитать мелкие, плохо различимые буквы на табличке под портретом. Тогда откуда он знал все это?

Фыркнув, я повернулась на другой бок. Лунный свет создавал в комнате контрастный световой рисунок с четко очерченными тенями. Я обратила внимание на две пустые кровати и поспешно отвернулась, оказавшись лицом к лицу с Ленор.

Она лежала с открытыми глазами и смотрела на меня. Мы встретились взглядами – впервые после того, как я вернулась из леса.

– Ты не спишь, – машинально сказала я. – Прости, я никак не могла уснуть. Я тебя разбудила?

Как я и думала, она не ответила.

– Здесь всегда так жарко?

Тишина.

– Наверное, камин растопили слишком сильно.

Я села и начала выбираться из-под одеяла.

– Тебе что-нибудь принести? Ты не ужинала. Как насчет чая? Хочешь чаю?

Я привыкла к монологам с мамой в нашей семейной усыпальнице, но мне было не по себе, когда рядом лежал живой, дышащий человек, который лишь слушал, но никогда не отвечал.

Ленор перевернулась и начала рассматривать балдахин. Прошло несколько минут.

Я села и свесила ноги с кровати. Влажная ночная рубашка неприятно липла к телу.

– Пойду приму ванну: нужно немного охладиться. Могу захватить чаю на обратном пути, если ты еще не будешь спать.

Я не стала дожидаться ответа – это было бесполезно.

Я бы с удовольствием воспользовалась собственной ванной на третьем этаже, но трубы сильно шумели, и я не хотела будить граций. А здесь, внизу, меня могла слышать только Ленор.

Пока наполнялась ванна, я сняла пропитанную потом ночную рубашку и, скомкав, бросила на пол у раковины. Уже было далеко за полночь, и, если я бы намочила голову, волосы ни за что не высохли бы до рассвета, поэтому я скрутила косу в улитку и закрепила заколками.

Мраморная плитка и фарфор ванной казались особенно холодными по контрасту с комнатой Ленор. Я забралась в ванну и с удовольствием погрузилась в теплую воду. Здесь было гораздо просторнее, чем наверху, и я могла спокойно лечь на спину, не касаясь при этом бортиков ванны.

Я закрыла глаза и слушала, как последние капли из крана падают в воду, отзываясь эхом под сводами потолка. Кап. Кап. Кап. Кап. Кап.

Монотонный звук капель убаюкивал и внушал спокойствие. Впервые за этот день я почувствовала, что могу по-настоящему расслабиться; мысли рассеялись, и я наконец ощутила умиротворение.

Много ли мы знаем о нем на самом деле?

Я распахнула глаза и выругалась от испуга. Рядом с ванной стояла Ленор и молча наблюдала за мной остекленевшим взглядом.