Дом Цепей

Хотя в деревне, учитывая её стратегическое расположение на перекрёстке, скорее всего, расположились восставшие солдаты Апокалипсиса, Карса не собирался с ними связываться. Его путешествие было делом личным, хотя бы потому, что он сам так решил. В любом случае восстание, похоже, вспыхнуло здесь не так уж ярко — либо жажда крови уже давно отступила. Не было видно ни серьёзных разрушений на фермах и полях, ни следов резни на улицах городов и деревень. Карса подумал, что здесь, далеко на западе, наверное, и не было так много малазанских торговцев и землевладельцев, или все гарнизоны отозвали в крупные города, такие как Кайхум, Сарпачия и Угарат, а с ними ушли и гражданские. Впрочем, это им вряд ли помогло.

Теблору не нравилось чувствовать себя безоружным — не считать же оружием малазанский короткий меч, который он использовал в качестве ножа и носил на поясе. Но подходящей древесины в этих землях попросту не было. По слухам, железное дерево можно было найти в Ягг-одане. Придётся подождать.

Ночь опустилась быстро. Урид шевельнулся, подобрал свой мешок, затем двинулся по краю гульдиндховой рощи. Один из имперских трактов вёл в нужном ему направлении. Скорее всего, это была одна из главных транспортных артерий, соединявшая Лато-Ревай и Святой град Угарат. Если хоть один мост через реку Мерсин пережил восстание, то — малазанский, на этой дороге.

Теблор обогнул деревню с севера. Шагал по полю, где злаки доходили ему до колена, а земля была ещё мягкой после полива прошлой ночью. Карса предположил, что воду брали из реки впереди, хотя и не мог понять, как регулировали поток. Сама мысль о том, что можно провести всю жизнь, ковыряясь в земле, вызывала у теблорского воина отторжение. Все блага уходили богатым землевладельцам, а сами труженики едва сводили концы с концами, рано старели и болели от чёрной работы. А уж различие между высоким и низким происхождением родилось от самого земледелия — так, во всяком случае, считал Карса. Богатство измерялось властью над другими людьми, и ослаблять эту хватку было нельзя. Странно, что восстание ничуть не озаботилось подобным неравенством, а превратилось, по сути, лишь в драку за то, кто именно будет править простолюдинами.

Но и здесь львиная доля страданий выпала простонародью. Какая разница, какого цвета у тебя ошейник, если цепи на них всех — одинаковые?

Теблору казалось, что лучше уж бороться с беспомощностью. Весь этот кровавый Апокалипсис был бессмысленной, бесцельной вспышкой ярости. Когда она угаснет, мир останется прежним. Урид перепрыгнул канаву, пробрался через разросшийся кустарник и оказался на краю неглубокой ямы. В двадцать шагов длиной и не меньше тридцати шириной. Здесь сваливали мусор, но ещё не до конца преуспели в том, чтобы прикрыть груду тел нижеземцев.

Значит, вот где малазанцы. Такие же смиренные и сломленные, как и сама земля. Изобилие плоти бросили обратно в землю. Карса ни на миг не усомнился в том, что громче всех призывали к их смерти те, кто претендовал на их статус.

— И снова, Карса Орлонг, мы постигаем истины нижеземцев, — проговорил с нескрываемой горечью Байрот Гилд. — На всякую добродетель, которую они провозглашают, приходится тысяча себялюбивых пороков, что пятнают их благочестие. Познавай их, предводитель, ибо однажды они станут твоими врагами.

— Я не глупец, Байрот Гилд. И я не слеп.

Дэлум Торд сказал:

— Проклятое место лежит впереди, Карса Орлонг. Древнее, как наша собственная кровь. Живущие здесь избегают туда ходить — и всегда избегали.

— Не совсем так, — вмешался Байрот. — Иногда их приводил страх. Место это пострадало. Но Старшая сила ещё держится в нём. Путь манит, предводитель, — пойдёшь по нему?

Карса обогнул яму. Он уже видел впереди что-то — какие-то насыпные сооружения, что нарушали плоское однообразие равнины. Вытянутые курганы. Кое-где проглядывали каменные плиты, но по большей части их укрывал колючий кустарник и пучки жёлтой травы. Курганы расположились неровным кольцом вокруг более крупного, округлого холма с плоской вершиной, которая слегка накренилась, словно просела со временем. На вершине тянулись к небу стоячие камни — десятка два или даже больше.

На этом некогда священном месте, между курганов крестьяне теперь сваливали камни с полей, засыпали ими и прочим мусором подножие центрального холма: можно было разглядеть иссохшийся остов воловьего ярма, прогнившие пальмовые листья с крыш, груды черепков и кости забитых на мясо домашних животных.