Дом у озера

Сбоку мелькнула темная тень, Сэди вздрогнула. Птица вспорхнула с ветки и теперь летела прямо к ней. Сэди отпрянула в сторону, зацепилась за что-то и упала на четвереньки в раскисшую грязь под мощной ивой. Сердито оглянулась, и ее взгляд упал на обрывок заплесневелой веревки, обмотавшийся вокруг левой ноги.

Веревка.

Инстинктивно, а может, благодаря предыдущему опыту – перед глазами промелькнула череда страшных картин с мест преступлений – Сэди взглянула наверх. Так и есть, к самому толстому суку привязана едва заметная на шершавой коре веревка с измочаленным концом. Рядом еще одна, на которой почти у самой земли болтается сырая полусгнившая доска. Так это не петля, а всего лишь качели!

Сэди встала, отряхнула грязные коленки, медленно обошла остатки качелей. Странно, что в этом уединенном месте когда-то играли дети, мелькнуло у нее в мозгу, но не успела она додумать эту мысль, как Эш вновь сорвался с места, – краткое беспокойство о Сэди сменилось желанием срочно найти брата.

Бросив последний взгляд на веревки, Сэди поспешила за псом. Теперь она замечала то, что не видела раньше. Ряд разросшихся тисов оказался живой изгородью, довольно запущенной, но все же изгородью; с северной стороны, между обширными зарослями диких цветов, виднелся пролет моста; сломанные ворота, через которые она перелезла, выглядели не остатками заграждения, разделяющего природное пространство на две части, а полуразрушенной границей между цивилизацией и дикой природой. И это означало, что Сэди идет не по непаханому полю, а по саду. По крайней мере, раньше здесь был сад.

Из-за тисовой изгороди донесся вой, Эш в ответ громко гавкнул и нырнул в брешь среди ветвей. Сэди полезла за ним, однако на другой стороне остановилась. Перед ней, в тиши лесной просеки, темнела зеркальная гладь озера. По берегам росли ивы, а посредине возвышался большой земляной холм, что-то вроде острова. Озеро кишело утками, лысухами и камышницами, в воздухе стоял густой запах развороченной компостной кучи.

Рэмзи снова завыл, и Сэди пошла на его зов по мокрому берегу, осклизлому от многолетних наслоений утиного помета. Эш тревожно залаял; он стоял на деревянных мостках на дальней стороне озера, задрав морду к небу.

Сэди отвела ветви плакучей ивы, похожие на длинные тонкие пальцы, и нагнулась, чтобы не натолкнуться на странную стеклянную сферу на проржавевшей цепи. По дороге Сэди попались еще четыре шара, все покрытые грязью и затянутые изнутри паутиной многих поколений пауков. Она осторожно потрогала один из них, очарованная его необычностью, и попыталась угадать назначение этих шаров, которые, как фантастические фрукты, висели среди листвы.

У мостков Сэди увидела, что задняя лапа Рэмзи провалилась сквозь прогнившее дерево и застряла. Пес паниковал, и Сэди торопливо подошла к нему, осторожно ступая по доскам. Присела, погладила уши Рэмзи, успокаивая пса, убедилась, что он особо не пострадал, и прикинула, как его лучше вытащить. Не придумав ничего другого, Сэди обхватила собаку руками и потянула вверх. Недовольный подобным обращением Рэмзи царапал когтями мостки и страдальчески лаял.

– Знаю, знаю, – пробормотала Сэди. – Кто-то здесь не умеет принимать помощь.

В конце концов она вытащила пса и легла навзничь, переводя дыхание, а Рэмзи, изрядно взъерошенный, но целый и невредимый, сразу же отбежал подальше от мостков. Сэди закрыла глаза и рассмеялась, когда Эш благодарно лизнул ее шею. Внутренний голос шептал, что в любую минуту доски могут провалиться, однако Сэди слишком устала, чтобы прислушиваться.

Солнце уже поднялось, и Сэди чувствовала на лице божественное тепло. Она никогда не увлекалась медитацией, но в этот миг ей стало понятно, почему многие любят медитировать. Сэди удовлетворенно вздохнула, хотя в последнее время в ее жизни было мало поводов для довольства собой. Она слышала собственное дыхание; пульс под тонкой кожей на виске бился так громко, что Сэди казалось, будто она держит у уха раковину с шумом океана.

Теперь, когда зрение не мешало, мир наполнился звуками: плеск воды у свай мостков внизу, шум уток, которые с хлюпаньем и брызгами садились на гладь озера, негромкое потрескивание досок под жарким солнцем. Сэди вслушалась и различила за всеми этими звуками густой обволакивающий гул, словно кто-то одновременно завел сотни моторчиков. Гул прочно ассоциировался с летом, и только потом до нее дошло: насекомые, адова прорва насекомых.

Сэди села, моргая от яркого света. Поначалу все вокруг выглядело слепяще-белым, но вскоре вновь стало обычным. Сердцевидные листья кувшинок поблескивали на поверхности воды словно глазурованные плитки; цветы, похожие на красивые раскрытые ладони, тянулись к небу. В воздухе роились сотни крошечных крылатых созданий. Сэди встала и хотела уже подозвать собак, когда ее внимание привлекло кое-что на противоположном берегу озера.