Дом, в котором я тебя потеряла

– А девочка на картинах изображена совершенно иначе. Если судить по выраженным эмоциям, то это сильный тип личности, могу предположить, даже авторитарный, склонный к провокациям и конфликтам. Насколько я могу судить из наших многочисленных бесед, в вас таких проявлений ни разу не наблюдалось.

– Да, с вами нельзя не согласиться. – Сказанное психотерапевтом, наталкивало на множество мыслей. – Но может быть такое, что мама с помощью моего изображения выражала собственные эмоции?

– Вряд ли. Наделять ребенка такими негативными проявлениями? Довольно странно. Тем более, вы не раз отмечали ее теплое и доброе к вам отношение. Но судить только по вашим словам полноценно я не могу, поэтому мою оценку нельзя назвать объективной.

– Спасибо большое. Есть о чем подумать.

– Пожалуйста. Надеюсь, что помогла.

Отключившись, я поднялась с кровати. Мыслей появилось много, но все они не могли сойтись в одной точке. Словно чего-то не хватало для полной картины. Я обвела взглядом комнату, пытаясь найти столь необходимую зацепку. Чувствуя, что голова лопается от множества мыслей, я вышла на балкон. Вдохнув порцию свежего и хвойного запаха, я потерла горевшие от возбуждения щеки.

Повернувшись спиной к лесу, я взяла в руки маленький альбом для зарисовок, лежащий рядом с подрамником. Быстро пролистав, я сначала оставила его здесь, слишком занятая большими полотнами. Теперь же я внимательно рассмотрела каждую страницу. В целом, ничего особенного. Небольшие пейзажи, натюрморты, наброски моего лица. Но тут же сердце похолодело. И я вернулась к одному из набросков. Глаза не верили находке. Дата и подпись. Подпись знакомая – та же мамина рука. Но вот дата.

Держа в руках альбом с находкой, я вошла в комнату и медленно обвела ее взглядом. Мне стало жутко. Теперь, после разговора с Валерией и обнаруженной даты, стало очевидно – на картинах изображен другой ребенок. Боже, как я могла этого не видеть и не понимать ранее? Не только шрам и взгляд отличались – другим выглядело само лицо. Чуть вздернутый нос, упрямый подбородок, широкие и высокие скулы, большие миндалевидные глаза. Мы похожи, но совсем разные. Как…сестры.

Сестра. Это слово натыкалось на внутреннюю преграду, но поток уже было не остановить. Маленькие, но настойчивые ручейки стали пробивать плотину. В голове замелькали образы. Длинные волосы, мерцание глаз, запах сосны от теплой кожи, заливистый смех. Сердце заходилось от стука. Я близилась к тому, чтобы вспомнить. Просто вспомнить и черт с ним.

Я в панике взъерошила волосы и закрыла глаза. Сердце стучало как бешеное. Если я вспомню, то все изменится раз и навсегда. Все маски будут сброшены. И я больше не смогу жить так, как жила до этого. Не смогу больше притвориться, будто ничего не происходит. Мне придется вспомнить совершенно все.

Я с трудом выровняла дыхание. И приняла решение. Больше так не может продолжаться. Пора тебе вспомнить, Алиса. Я открыла глаза и вновь взглянула на дату в альбоме, отчаянно надеясь, что мне показалось. Но нет. Карандашом был четко вычерчен год – 1996. Год, когда я только родилась. Но девочке на рисунке уже исполнилось лет пять, не меньше.

Нет. Не просто девочка. Сестра. И я знаю ее имя. Оно разорвалось внутри, как налитый кровью волдырь. Агата.

13 глава

Вспоминая все

29 мая 2000 года

Девочка сидела с задумчивым лицом, качаясь на стуле. Ее длинные медового оттенка волосы спускались до бедер. Ей недавно исполнилось десять лет. Но глаза темно-зеленого цвета смотрели совсем не по-детски. Да и вела она себя совсем иначе, не так, как все дети. Ее движения были мягкими и тягучими, наполненные внутренним пониманием.

Словно очнувшись, девочка взяла детскую красную помаду со вкусом клубники и, чуть приоткрыв рот, провела ею по губам. Копируя движения матери, причмокнула губами, распределяя по ним помаду.

Алиса, сидя на ковре перед телевизором, завороженно следила за каждым движением девочки, такой необыкновенной и близкой. Для маленькой Алисы она выглядела словно лесная царевна из книжки.

– Что ты пялишься? – Презрительно взглянула на Алису девочка сверху вниз. – Уткнись в телик.

Алиса обиженно потупила взор, обнимая себя по-детски пухлыми руками. Ей хотелось расплакаться, но она знала, что тогда сестра начнет смеяться.

– Агата, нельзя так говорить с сестрой. – Спокойно произнесла мама.

– Мне плевать на нее и на вас. – Агата резко встала и неожиданно стала прыгать и бить кулакам по стулу. – Мне плевать, плевать, плевать!

– Агата, прекрати! – Мама вскочила и попыталась удержать девочку, но по скривившемуся от боли лицу мамы было видно, что дочь нечаянно ударила ее.

– Отстань! – Истошно завопила Агата, крутясь, как волчок.

– Аня, оставь ее. – Прикрикнул только что пришедший домой отец. – Я сам.

Отец подошел к Агате и взял ее за руку. Затем за вторую. Неожиданно она успокоилась. Они стояли друг напротив друга и просто дышали.

– Вдох и выдох, вдох и выдох. Вот так, моя девочка. – Приговаривал отец. – Пошли наверх, я принесу тебе всего, что хочешь.

– Я не хочу наверх, папа. – Захныкала Агата жалобно. – Пусть она идет.