Дома костей

– Защищай деревню, – велела она. – Позаботься о том, чтобы мне было куда вернуться. А если Эйнон попытается упечь тебя в работный дом, вышиби ему мозги.

Она почувствовала, как хриплый смешок дрожью прошел сквозь его тело.

– О, вот уж это никакого труда не составит.

– Морвенна поможет избавиться от трупа, – коротко улыбнувшись, добавила Рин.

Она выскользнула из объятий брата, в последний раз натянуто улыбнулась ему и наклонилась за мешком.

– Скажи Кери, пусть прибережет для меня немного рябинового варенья.

Рин вышла за дверь.

Эллис ждал, присев на корточки в нескольких шагах от порога и пристроив на колене арбалет. Услышав ее шаги, он поднялся с легкой улыбкой.

– Готова?

– Почти.

Рин направилась к изгороди. Мертвая, но ожившая коза лежала на земле, рассеянно пожевывая длинную травинку. Рин встала рядом с ней на колени и отвязала веревку. Эллис за ее спиной издал неопределенный возглас, но она сделала вид, будто не слышала.

Коза не пыталась напасть на них. Может, дело было в ее непоколебимой преданности, может, в других свойствах характера, но опасности она не представляла. В любом случае не следовало оставлять ее привязанной на ночь, когда могли вернуться дома костей. У козы должна быть хотя бы возможность сбежать.

Коза встала и ткнулась в ладонь Рин, выпрашивая лакомства. Рин потрепала ее по голове.

– Вот теперь, – сказала она Эллису, – я готова.

Глава 15

Рин вела Эллиса по лесу – под изогнутыми дугой ветвями берез и рябин, по мху и папоротникам, – следуя только озаренным луной ориентирам и подсказкам памяти. Раньше отправляясь в лес, она старалась держаться ближе к опушкам, но теперь углублялась в самую чащу, дальше, чем заходила на протяжении долгих лет.

Факелы они не взяли из опасения привлечь дома костей. Рин боялась, что их все равно выдаст шелест шагов, тяжелое дыхание, хруст веток под ногами. Бесшумно двигалась только мертвая коза и, сколько раз Рин ни бросала взгляд через плечо, та упорно следовала за ними.

Значит, козы умеют после смерти быть такими же верными, как и при жизни. Рин не хватало духу поднять на нее топор. Животное казалось совершенно безобидным.

Измождение, понемногу завладевающее телом, Рин даже радовало: усталая истома бывает пьянящей, как хмельной напиток. И потом, в таком состоянии страху не за что зацепиться. В подлеске шуршала невидимая живность, ветер шелестел листьями, неподалеку протекала речушка, оставаясь незримой, но постоянно напоминая о себе журчанием воды. Несколько раз Эллис останавливался, чтобы сделать ножом зарубку на дереве, отмечая их путь. Рин стало интересно, пытается ли он представить этот путь себе мысленно, составляет ли карту в воображении, прежде чем перенести ее чернилами на пергамент.

До рассвета оставалось еще несколько часов, когда они увидели дом костей.

Ушей Рин коснулся лязг металла по кости, и она выбросила руку вбок, останавливая Эллиса. Затем стремительно прижала его к дереву, спиной к стволу, чтобы в случае нападения хотя бы с одной стороны они были защищены.

Шум движения заставил ее напрячься каждым мускулом. Волной нахлынули воспоминания о недавнем нашествии: кровь Хивела, забрызгавшая тропинку, испуганные крики, грохот закованных в броню кулаков по хлипким дверям.

Мертвец был один. Он передвигался шаткой походкой, по-старчески волоча ноги. Доспехи на нем были устаревшего образца, в узловатых пальцах он сжимал увесистую палицу.

Рин взялась было за топор, но Эллис придержал ее руку.

– Если есть и другие, – прошептал он, овевая горячим дыханием ее ухо. – Если их слишком много… – Он не договорил, но она и так поняла.

В лесных дебрях прятаться негде. Здесь нет ни дома, который можно укрепить и оборонять, ни укрытий, где можно отсидеться. И если поблизости есть еще дома костей, если их слишком много, они расправятся с Рин и Эллисом еще до того, как те доберутся до рудника.

Но если ничего не предпринимать, твари нападут на других людей.

Воспоминания завладели ею: полусгнивший дядин труп тянется к Кери, оскалив зубастую пасть.

Глубины леса уже не могли сдерживать в себе нежить.

По телу Рин прошла дрожь, она напрягла мышцы, отгоняя воспоминания.

Коза ткнулась в нее мордой, и Рин покрепче взяла ее за рог, чтобы та не топотала и не шуршала в кустах. Все трое – девушка, юноша и мертвая коза – несколько томительных минут ждали, затаив дыхание. Только когда Рин убедилась, что шаги стихли вдалеке, а лес вновь стал неподвижным и молчаливым, они осмелились тронуться с места.

К тому времени, как рассвет бросил на небо золотисто-розовый отблеск, они уже были в глубине леса – дальше, чем когда-либо осмеливалась заходить Рин. У нее ныли ноги, но она упрямо шла вперед. Утром лес был прекрасен, на листьях сверкала роса, чистый воздух освежал и бодрил. Он благоухал можжевельником, острым и пряным запахом гор и…

Дымом.

Сообразив это, Рин замерла.