Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях. Книга первая

В изображении растений, так называемых трав. плодов и т. п., рисунок был, конечно, свободнее: но и здесь он был связан теми же заученными образцами, беспрестанно повторяемыми и в больших, и в малых размерах и обнаруживающими вообще или скудость и сухость, или раболепство воображения художников. К тому же травная

резьба, более или менее замысловатая, носила название фрящины, фряжских трав, что также указывает на чуждое ее происхождение, именно из Италии и, может быть, не раньше XVI века [86]

. Древнейшие травные украшения значительно отличаются от этой фрящины и всегда сохраняют тип своих византийских образцов. Полный простор и для воображения, и для рисунка, как равно и для самой техники резного дела, представлялся у нас в разнородном и разнообразном сочетании простых геометрических фигур, чем особенно и красовались резные украшения хором и вообще всякая резная работа. Едва ли не здесь только должны мы искать старинное наше изящество и красоту и старинный, чисто русский узорочный вкус. Здесь древнее резное художество было, так сказать, на своей ноге. Не умея порядочно рисовать, знаменить,

животных и растения и потому боясь выступить с плоской порезки только по поверхности дерева, т. е. доски или столба, в высокую оброчную горельефную резьбу из дерева,

которая деревянный брус или столб обращала в хитрое сквозное сплетение различных изображений, — древняя русская резьба вполне удовлетворяла своим вкусам вырезкою на ровной гладкой плоскости простых геометрических фигур, как мы упомянули, разных косиц и прямей, зубчиков, городков, киотцов, клепиков, ложек, желобков, звездок, или вырезкою из брусков и кругляков, маковиц, кубцев, дынь, грибков, репок, кляпышев, горбылей и т. п. Превосходный и самый характерный памятник древней русской резьбы есть деревянное царское место в московском Успенском соборе, устроенное в 1551 г. царем Иваном Васильевичем. Вместе с другими подобными памятниками, оно дает самое полное и верное понятие об архитектурных типах своего времени и о характере резных узорочий. какими украшались хоромы царские и вообще хоромы людей богатых и достаточных. Можно полагать, что тот же характер резьбы господствовал в наших древних постройках и внутренних убранствах не только в XVI, но также в XV, а может быть, и в предыдущих столетиях, ибо он создался постепенно на своенародной почве, своенародными силами, претворяя все заимствованное в своеобразный чисто народный тип. К тому же в те века не много было причин, которые могли бы слишком резко изменить вкус предков, ибо до XVI ст. и чужое, которое приходило к нам и могло иногда служить образцом, мало чем было выше своею туземного. Только с эпохи Возрождения искусств, прямое влияние которой нас не коснулось, мы стали отставать от общего движения не по дням, а по часам и успели сохранить свою художественную старину даже до конца XVII ст. в таком виде, что европейцы, судя по типам и способам работы, как мы заметили, относили ее к Х веку. Резное дело с тем же своенародным характером сохранилось до второй половины XVII ст., когда при царе Алексее, на смену старины, к нам принесена резьба немецкая, фигурная, тоже в стиле Возрождения, но с немецкою, или готическою, его обработкою. Мы упоминали, что такою резьбою была украшена новая Столовая царя, построенная по вымыслу немецкою инженера-архитектора Декенпипа в 1660 г. Затем в 1668 г. в том же стиле украшены хоромы Коломенского дворца и Столовая царевича Алексея Алексеевича во дворце Кремлевском — резчиками, большею частию поляками или белорусцами, вызванными или вывезенными из покоренных перед этим временем белорусских и литовских городов: Полоцка, Витебска и Вильны.