Домби и сын

Вскор за дверьми послышался стукъ тяжелыхъ сапогъ и пронзительный голосъ м-ра Перча, который говорилъ: "Тише, тише". Въ комнату, вслдъ за разсыльнымъ, вошелъ дюжій парень лтъ пятнадцати, съ красными круглыми щеками, съ круглымъ и гладкимъ лбомъ, съ круглыми черными глазами, съ круглымъ туловищемъ, и въ довершеніе общей круглоты, имя круглую шляпу въ рукахъ съ оторванными полями.

По мановенію м-ра Каркера, Перчъ немедленно удалился, едва успвъ представить неуклюжаго просителя. Оставшись съ нимъ съ глазу на глазъ, м-ръ Каркеръ, безъ всякихъ предварительныхъ объяснеиій, схватилъ его за горло и началъ душить безъ милосердія.

Ошеломленный мальчишка думалъ, что наступилъ его послдній часъ. Вытаращивъ глаза на своего палача съ блыми зубами и на конторскія стны, онъ старался передъ послднимъ издыханіемъ разгадать, за что предаютъ его лютой казни. Мало-по-малу онъ опомнился и хриплымъ голосомъ закричалъ:

— Да оставьте же меня! что я вамъ сдлалъ?

— Тебя оставить, мерзавецъ! Вотъ я теб дамъ! Я задушу тебя, каналью!

— За что же? Связался съ бднымъ парнемъ! Я никого не трогалъ. Душить, такъ души равнаго себ, a не меня! Вотъ нашелъ…

Но слова эти замерли въ притиснутомъ горл, и озадаченный мальчикъ, потерявъ всякое мужество, залился горькими слезами.

— Что же я вамъ сдлалъ? — пробормоталъ Котелъ, онъ же и Робъ, онъ же и Точильщикъ, онъ же и Тудль, старшій сынъ м-съ Ричардсъ.

— Мошенникъ! — вскричалъ м-ръ Каркеръ, медленно высвободивъ жертву изъ когтей и останавливаясь передъ каминомъ въ своей обыкновенной поз. — Зачмъ ты слоняешься здсь каждый день?

— Я искалъ работы, сэръ, — всхлипывалъ Робъ, вытирая слезы кулакомъ и приставивъ другую руку къ горлу, — y меня не было дурного умысла. Я никогда не приду сюда.

— Ты, лжешь, мерзавецъ, что искалъ работы! Разв ты не первый бродяга въ цломъ Лондон? Негодный Каинъ!

На такое обвиненіе гршный Тудль на нашелся, что отвчать. Онъ со страхомъ и трепетомъ смотрлъ на строгаго джентльмена, какъ будто взоръ м-ра Каркера оцпенилъ его.

— Разв ты не воръ? — спросилъ м-ръ Каркеръ, запустивъ руки въ карманы фрака.

— Нтъ, сэръ, — отвчалъ Робъ умоляющимъ тономъ.

— Ты воръ, говорю теб.

— Ей, ей же нтъ. Провались я сквозь землю, если что-нибудь укралъ. Я только ловилъ птицъ, и больше ничего, сэръ. Птицы пвчія, говорятъ, невинная компанія, a вотъ до чего она доводитъ! — заключилъ молодой Тудль въ свжемъ припадк раскаянія.

Птичья компанія довела его до оборванной куртки, засаленвійо нагрудника, до истасканнаго синяго галстуха и до шляпы безъ полей.

— Въ десять мсяцевъ я не заглянулъ домой и двадцати разъ, какъ началъ тереться около птицъ. Да и какъ показаться дома, когда всякій указываетъ на меня пальцемъ. Лучше, право, утопиться или наложить на себя руки, — вопилъ отчаянный Котелъ, пачкая глаза грязнымъ рукавомъ.

Въ припадк откровенности бдный парень готовъ былъ разболтать все, лишь бы избавиться отъ мученій, которыми, казалось, угрожали ему острые зубы м-ра Каркера.

— Да, ты, я вижу, удалая голова, любезный, — сказалъ м-ръ Каркеръ, качая головой.

— Скажите, сэръ, горемычная голова, — возразилъ злосчастный Котелъ, всхлипывая опять и пачкая глаза грязнымъ рукавомъ — блый свтъ ужъ давно мн опостыллъ. Вс бды начались съ тхъ поръ, какъ я принялся отлынивать, a посудите, сэръ, разв я могъ не отлынивать?

— A что?

— Отлынивать, сударь, отъ школы.

— То есть, ты говорилъ, что идешь въ школу, a между тмъ не ходилъ?

— Точно такъ, сэръ, это и есть отлынивать, — отвчалъ взволнованный эксъ-точильщикъ, — за мной гонялись по улицамъ, какъ за звремъ, когда я туда шелъ, a тамъ каждый день молотили меня, какъ въ ступ. Я и началъ отлынивать.

— Ты говоришь, что y тебя нтъ мста? — спросилъ м-ръ Каркеръ, снова схвативъ его за горло и вперивъ въ него тигровые глаза, — такъ, что-ль?

— Такъ, сэръ, я бы вкъ былъ благодаренъ вамъ.

М-ръ Каркеръ толкнулъ его въ уголъ и позвонилъ. Котелъ, безъ малйшаго сопротивленія, сталъ какъ вкопанный въ отведенномъ мст. Явился разсыльный.

— Позвать сюда м-ра Гильса.

М-ръ Перчъ поклонился и вышелъ, не выразивъ ни однимъ знакомъ изумленія насчеть засады, поставленной въ углу. Черезъ минуту явился дядя Соль.

— Прошу садиться, м-ръ Гильсъ, — сказалъ Каркеръ улыбаясь, — какъ вы поживаете? Надюсь, вы по-прежнему наслаждаетесь добрымъ здоровьемъ?

— Благодарю васъ, сэръ, — отвчалъ дядя Соль, вынувъ изъ кармана и вручая приказчику нсколько банковыхъ ассигнацій. — У стариковъ извстное здоровье. Здсь ровно двадцать пять фунтовъ.

— Вы аккуратны и точны, м-ръ Гильсъ, какъ одинъ изъ вашихъ хронометровъ, — сказалъ приказчикъ, вписывая въ книгу полученныя деньги. — Счетъ врный.

— О "Сын и Наслдник" ничего не слышно, сэръ? — спросилъ дядя Соль дрожащимъ голосомъ. — Кажется, съ нимъ еще не встртился ни одинъ корабль?

— Еще не встртился, — повторилъ приказчикъ. — Были сильныя бури, м-ръ Гильсъ, и его, видно, куда-нибудь снесло.

— Однако-жъ, дастъ Богъ, онъ не погибъ! — сказалъ старикъ.