Домби и сын

Утреннія занятія миссъ Токсъ производились методически, по обдуманному плану. Сперва она надѣвала нѣсколько похожія на засохшія листья, старыя перчатки, которыя во всякое другое время тщательно скрывались отъ человѣческаго взора въ одномъ изъ нижнихъ ящиковъ комода. Затѣмъ разыгрывался на клавикордахъ птичій вальсъ, наполнявшій сердце сладостными ощущеніями. Затѣмъ, по естественному сцѣпленію идей, обозрѣвалась пѣвчая птица — очень хорошая птица, голосистая канарейка, услаждавшая громкими трелями музыкальныя уши всего Княгинина Луга. Затѣмъ разставлялись по мѣстамъ хрустальныя и фарфоровыя украшенія съ нѣкоторыми другими принадлежностями, придававшими уютной комнатѣ видъ необыкновенной чистоты и даже невинности. Затѣмъ совершалась ревизія растеній, и миссъ Токсъ, вооруженная маленькими ножницами, подстригала нѣкоторые специменты съ удивительиою ловкостью. Но въ это утро прелестная дѣва медленно и съ какою-то нерѣшительностью приступила къ своимъ ботаническимъ упражненіямъ. Погода была тихая; южный вѣтерокъ, подувавшій въ растворенныя окна, располагалъ душу къ пріятной меланхоліи, и миссъ Токсъ, на крыльяхъ быстрой мысли, унеслась далеко за предѣлы шумнаго города. Трактирный мальчикъ изъ "Герба Княгини", курчавый и румяный, въ бѣломъ передникѣ, вышелъ на площадку съ мѣднымъ ведромъ въ одной и ковшикомъ въ другой рукѣ; и началъ поливать весь Княгининъ Лутъ, выдѣлывая очень искусные водяные узоры. Отъ этой операціи травянистая почва получила свѣжій и, по выраженію миссъ Токсъ, совершенно растительный запахъ. Слабый лучъ солнца, промелькнувшій изъ-за угла сосѣдней шумной улицы, оживилъ внезапнымъ восторгомъ цѣлыя кучи воробьевъ, запрыгавшихъ и зачирикавшихъ на дымныхъ трубахъ въ ознаменованіе сердечной благодарности дневному свѣтилу. Въ городскихъ предмѣстьяхъ тамъ и сямъ косили пахучую траву, и запахъ свѣжаго сѣна, несмотря на сильное противодѣйствіе разныхъ благовоній на своемъ пути, достигалъ однако-жъ до Княгинина Луга, сообщая отрадныя вѣсти о природѣ и ея цѣлебномъ воздухѣ, столь необходимомъ для жалкихъ плѣнниковъ тѣсныхъ и темныхъ захолустьевъ, сдѣлавшихся притономъ всякаго зловонія… Награди Господь лорда мера и его комитетскихъ чиновниковъ, любителей и покровителей зловонной чумы, отравляющей десятки тысячъ нищихъ братій, дерзнувшихъ искать пріюта въ роскошномъ городѣ, ввѣренномъ ихъ отеческому понечительству!.. Но это въ скобкахъ.

Миссъ Токсъ сидѣла на окнѣ, погруженная въ сладкое раздумье. Она думала о своемъ добродѣтельномъ папенькѣ, м-рѣ Токсѣ, который всю жизнь ловилъ контрабандистовъ со славою и честью и скончался какъ христіанинъ въ объятіяхъ неутѣшнаго семейства. Она провела свое дѣтство на морской пристани, вдыхая запахъ смолы и топленаго сала. Счастливое время, золотое время! Гдѣ теперь эти прелестные луга, покрытые незабудками и лиліями, луга, на которыхъ паслись коровы, заготовляя матеріалъ для сливочнаго масла! Куда дѣвались эти румяные юноши въ нанковыхъ курткахъ, для которыхъ миссъ Токсъ въ бывалые годы плела вѣнки изъ незабудокъ и дѣлала букеты изъ фіалокъ. Они исчезли, зти юноши въ нанковыхъ курткахъ, исчезли и съ вѣнками, и съ пламенными клятвами въ ненарушимой вѣрности до гробовой доски! О время, время!.. О нанковыя куртки!..

Миссъ Токсъ вздохнула изъ глубины души, посмотрѣла на трактирную вывѣску, на чирикающихъ воробьевъ и снова задумалась, — задумалась о своей покойной маменькѣ, о ея умилительныхъ добродѣтеляхъ и сильныхъ ревматизмахъ. Въ эту минуту передъ самымъ окномъ прошелъ дюжій колченогій мужчина съ огромной корзиной на головѣ и кричалъ во весь ротъ: "Цвѣты — ландыши, цвѣты — маргаритки, сударыня!" Миссъ Токсъ отвернулась, покачала головой, и мысль о скоротечности человѣческой жизни, неизвѣстно почему, возникла въ ея умѣ со всѣми доказательствами относительно непрочности мірскихъ благъ. Придетъ, и скоро придетъ пора, когда завянетъ и она, Лукреція Токсъ, завянетъ какъ маргаритка, сорванная безжалостной рукою! Да, завянетъ.

И отъ полевой маргаритки мысли миссъ Токсъ незамѣтно перешли къ м-ру Домби, вѣроятно потому, что майоръ уже воротился и учтиво раскланивался съ нею изъ своего окна: иначе какая же другая связь могла быть между маргариткой и мромъ Домби? "Каковъ-то онъ теперь послѣ своего путешествія? — думала миссъ Токсъ. — Успокоилась ли его страждущая душа? Думаетъ ли онъ жениться во второй разъ, и если думаетъ, на комъ? Какой женщинѣ суждено сдѣлаться второю супругою м-ра Домби?"

Яркій румянецъ — погода была жаркая — покрылъ задумчивое лицо миссъ Токсъ, и она съ изумленіемъ замѣтила въ себѣ эту странную перемѣну, когда увидѣла въ каминномъ зеркалѣ отраженіе своего лица. Румянецъ, еще болѣе яркій, зардѣлся на ея щекахъ, когда появилась на Княгининомъ Лугу небольщая карета, подъѣхавшая прямо къ ея дому. Миссъ Токсъ поспѣшно встала, схватила маленькія ножницы и принялась съ большимъ усердіемъ подрѣзывать растенія въ ту минуту, когда вошла въ гостиную м-съ Чиккъ.