Домби и сын

— И эта несчастная осмѣлилась питать низкую надежду вступить въ бракъ съ Павломъ Домби! И когда она играла въ лошадки съ невиннымъ младенцемъ, — мнѣ никогда не нравились эти игры, — кто бы могъ подумать, что въ этой женщинѣ плодятся коварные замыслы соединиться съ нашей семьей! Низкая тварь! Но я надѣюсь, небесное правосудіе не оставитъ ее безъ наказанія.

— Къ чему-жъ тутъ вмѣшиваться небесному правосудію, моя милая? — слегка возразилъ м-ръ Чиккъ, почесавъ переносье газетнымъ листомъ. — До нынѣшняго утра ты, кажется, и сама была не прочь отъ такого родства. Партія, пожалуй, довольно приличная, — ты именно была этихъ мыслей?

М-съ Чиккъ заплакала навзрыдъ и сказала озадаченному супругу, что онъ можетъ, если захочетъ, растоптать ее ногами, только не обижать постыдной клеветой. М-ръ Чиккъ замолчалъ.

— Но съ Лукреціей Токсъ y меня покончено все, — начала м-съ Чиккъ послѣ короткой паузы. — Пусть Павелъ лишаетъ меня довѣренности въ пользу особы, которая, какъ я надѣюсь и увѣрена, имѣетъ полное право замѣнить бѣдную Фанни; пусть онъ извѣщаетъ меня о такой перемѣнѣ со своей обыкновенной холодностью, — я не сержусь и не сѣтую, что заранѣе не спросили моего совѣта? Но хитрыхъ замысловъ, но двуличности, но низкихъ уловокъ, — вотъ чего я не терпѣла и не терплю. Поэтому я все покончила съ Лукреціей Токсъ. Тяжело мнѣ было, но что же дѣлать? Во всемъ надо полагаться на волю Божію. Да оно и къ лучшему, если разсудить спокойно и безъ пристрастія. Павелъ попадаетъ теперь въ высшій кругъ, и его новые родственники — аристократы чистѣйшей крови. Разумѣется, знакомство какой-нибудь Токсъ могло бы компрометировать и его, и меня. Во всемъ видень перстъ Божій, и рука Всевышняго иногда спасаетъ насъ даже противъ нашей воли. Велико было мое искушеніе сегодня, но я не жалуюсь и не ропщу.

Глава XXX

Передъ свадьбой

Быстро идетъ впередъ архитектурыая дѣятельность въ домѣ м-ра Домби. Шумъ, крикъ, стукъ, безпрерывная бѣготня взадъ и впередъ отъ ранняго утра до поздняго вечера. Діогенъ видитъ грабителя на каждомъ шагу, лаетъ безъ умолку и безпардонно отъ солнечнаго восхода до заката, и убѣждается противъ воли, что дерзкій непріятель все перевернетъ вверхъ дномъ. Новыя перемѣны, новыя декораціи встрѣчаетъ удивленный взоръ каждое утро; но… но нѣтъ и нѣтъ перемѣны въ образѣ жизни отверженной дочери м-ра Домби. По вечерамъ, когда работники уходятъ, Флоренса прислушивается къ ихъ шагамъ и воображаетъ, съ какою радостью возвращаются они въ веселыя семейства, съ какимъ нетерпѣніемъ ожидаютъ ихъ оставленныя дѣти. A она одна, всегда одна, и домъ ея отца, по крайней мѣрѣ по ночамъ, все тотъ же опустѣлый, скучный, заколдованный домъ.

Но уже не съ тоской, какъ прежде, встрѣчала она наступающую ночь. Яркая надежда оживляла ея сердце. Прекрасная леди, цѣловавшая ее въ той самой комнатѣ, гдѣ нѣкогда безжалостный отецъ растерзалъ ея любящую душу, рисовалась въ ея воображеніи свѣтлымъ ангеломъ небесной благодати. Въ дали, еще туманной, но постепенно проясняющейся, уже мерцалъ для нея разсвѣтъ новой жизни, когда сердце отца будетъ, наконецъ, побѣждено, и материнская любовь озаритъ ее тѣмъ же свѣтомъ, который нѣкогда изсякъ на ея губахъ вмѣстѣ съ послѣдней искрою жизни, угасшей въ день рожденія Павла.

Думая о новой матери съ любовью и безпредѣльной довѣрчивостью, Флоренса больше и больше любила свою покойную мать. Она не боялась ихъ соперничества въ своемъ сердцѣ. Новый цвѣтокъ выросталъ изъ глубоко-посаженнаго корня, который не могъ быть вырванъ никакою человѣческою силою. Каждое нѣжное слово изъ устъ прекрасной леди отзывалось для Флоренсы эхомъ голоса, давно умолкнувшаго, но затаеннаго навѣкъ въ ея осиротѣломъ сердцѣ. Память о покойной матери была для нея исходнымъ пунктомъ всякой нѣжности и любви: какая же другая привязанность могла истребить или ослабить это чувство?

Прошло нѣсколько дней послѣ визита прекрасной леди. Флоренса сидѣла въ своей комнатѣ и читала книгу; но мысли ея уносились далеко и отъ книги, и отъ уединенной комнаты. Вдругъ отворяется дверь, и входитъ м-съ Грэйнджеръ.

— Мама! — воскликнула Флоренса, бросаясь въ объятія дамы. — Вотъ вы опять здѣсь!

— Еще не мама! — возразила леди съ кроткой улыбкой, прижимая Флоренсу къ своей груди,

— Все равно: вы скоро будете моею матерью!

— Да, моя милая, скоро, очень скоро.

Нѣсколько минутъ Эдиѳь не говорила ни слова, лаская кудри и цѣлуя розовыя щеки прекрасной дѣвушки. Во всей фигурѣ ея выражалась необыкновенная нѣжность, и Флоренса была растрогана еще болѣе, чѣмъ въ первое свиданіе. Эдиѳь посадила ее подлѣ себя, и онѣ держали другъ друга за руки, обѣ проникнутыя одинаковымъ чувствомъ участія и любви.

— Ты все была одна, Флоренса, со времени нашего свиданія?

— О да, я была одна!

Флоренса спуталась и потупила глаза въ землю, потому что лицо ея матери вдругъ приняло слишкомъ серьезное выраженіе.

— Я… я привыкла къ одиночеству, — продолжала Флоренса, — и оно меня нисколько не тревожитъ. Случается иной разъ, я и Ди [16] сидимъ вмѣстѣ по цѣлымъ днямъ однѣ-одинехоньки.