Домби и сын

Въ нижнемъ этажѣ y всѣхъ страшное головокруженіе. Высочайшій джентльменъ, страдающій «мишенью», по-видимому, приклеилъ свою голову къ столу и никакъ не можетъ ее оторвать. Бурный переворотъ совершился въ мозгу y м-съ Перчъ, и она, въ порывѣ негодованія противъ м-ра Перча, жалуется кухаркѣ, что онъ уже не такъ привязанъ къ своей семьѣ, какъ въ прежнее время, когда ихъ было только десятеро. У Таулисона звенитъ въ ушахъ, и около его головы кружится какое-то огромное колесо. Горничную мучитъ сомнѣніе, грѣшно или нѣтъ желать чьей-либо смерти.

М-съ Скьютонъ почиваетъ наверху уже два часа, но въ кухнѣ отдыхъ еще не начинался. Черные гербы въ столовой комнатѣ съ негодованіемъ взираютъ на хлѣбныя крошки, грязныя блюда, винные брызги, полурастаявшій ледъ, раковую скорлупу, объѣдки куриныхъ ножекъ и на мягкое желе, постепенно превратившееся въ тепловатый гуммиластическій супъ. Свадебное торжество почти такъ же потеряло всю свою прелесть, какъ и завтракъ. Служанки м-ра Домби вдаются въ нравственныя назиданія, жалѣютъ о невинномъ препровожденіи времени подлѣ домашняго очага за чайнымъ столикомъ, и къ восьми часамъ вечера всѣ вообще настраиваютъ себя на самый серьезный тонъ. Въ это время прибылъ м-ръ Перчъ въ бѣломъ жилетѣ и сизомъ фракѣ, подъ куражемъ и въ самомъ веселомъ расположеніи духа, съ полною готовностью прокутить цѣлую ночь; но его, къ величайшеу изумленію, принимаютъ очень холодно и навязываютъ ему м-съ Перчъ, больную и разслабленную, съ которою онъ тотчасъ же и отпрабляется на Чистые Пруды въ первомъ омнибусѣ.

Ночь. Осмотрѣвъ великолѣпныя залы преобразованнаго дома, Флоренса уходитъ въ свою комнату, гдѣ заботливость Эдиѳи окружила ее роскошнымъ комфортомъ. Она сбрасываетъ съ себя пышные наряды, надѣваетъ прежнее простое черное платьице и садится читать въ присутствіи Діогена, который моргаетъ и косится на свою хозяйку. Но Флоренса не можетъ читать въ этотъ вечеръ. Домъ ей кажется страннымъ, и громкое эхо пугаетъ ее. Какое-то уныніе давитъ сердце, и ей тяжело, хотя она сама не понимаетъ отчего. Флоренса закрываетъ книгу, и невѣжливый Діогенъ, принимая такое дѣйствіе за поданный сигналъ, кладетъ къ ней на колѣни свои лапы и трется ушами о ея ласкающія руки. Но Флоренса на этотъ разъ не видитъ его ясно: туманъ въ ея глазахъ, и проносятся въ немъ въ видѣ свѣтоносныхъ ангеловъ ея покойный братъ и ея покойная мать. A Вальтеръ, бѣдный, плавающій по бурному морю племянникъ дяди Соля, о, гдѣ бѣдный Вальтеръ?

Майоръ, конечно, ничего этого не знаетъ. Всхрапнувъ часика два, три послѣ полудня, майоръ Багстокъ пообѣдалъ въ своемъ клубѣ и теперь сидитъ за бутылкою вина, осаждая скромнаго молодаго человѣка безчисленными анекдотами о Багстокѣ, сударь мой, который былъ y Домби на свадьбѣ и подружился съ лордомъ Фениксомъ, анаѳемски лукавымъ джентльменомъ. Молодой человѣкъ готовъ бы дать порядочную сумму, чтобы откупиться отъ этихъ анекдотовъ, но… увы! краснорѣчіе брызжетъ фонтанами изъ устъ майора, и онъ, бѣдный юноша съ розовыми щеками, принужденъ сидѣть и слушать. Кузенъ Фениксъ между тѣмъ сидитъ за игорнымъ столомъ въ одномъ почтенномъ домѣ, куда, быть можетъ, ненарокомъ завели его упрямыя ноги.

Ночь, какъ несокрушимый гигантъ, вторгается въ церковь и распространяетъ свое владычество среди безмолвныхъ стѣнъ. Блѣдный разсвѣтъ опять заглядываетъ въ окна и, уступая мѣсто дню, подсматриваетъ, какъ ночь удаляется подъ своды, идетъ за нею, прогоняетъ ее и самъ скрывается среди мертвецовъ. Робкія мыши опять собираются вмѣстѣ, заслышавъ шумъ y церковныхъ дверей. М-съ Миффъ и м-ръ Саундсъ, неразлучные какъ супруги, связанные несокрушимой цѣпью, входятъ въ безмолвный храмъ для своихъ обычныхъ занятій. Въ условный часъ опять они на церковной паперти ожидаютъ новаго жениха и новую невѣсту, и опять сей мужъ беретъ сію женщину, и сія женщина беретъ онаго мужа, дабы, какъ гласитъ англиканская формула:

"Отъ сего часа любить и содержать въ болѣзни и въ здоровьи, въ богатствѣ и нищетѣ, въ лѣпотѣ и безобразіи, дондеже смерть ихъ не разлучитъ".

Эти именно слова повторяетъ м-ръ Каркеръ, проѣзжая на другой день въ Сити своей обыкновенной дороіой.

Глава XXXII

Деревянный мичманъ разбивается вдребезги