Домик на дереве

– Хватит спорить! – скомандовала она. Мы, не ожидавшие от Насти командного голоса, посмотрели на нее и увидели, что она держала в руках конверт. – Пока вы тут языками чесали, я все сделала сама.

– Что ты сделала?

– Последовала за стрелкой и та указала мне на этот конверт. Это он написал. Послание для нас.

– Я же говорил, что нет никакой опасности!

– Но ты не знал наверняка, – буркнул Степка.

– Как и ты, идиот!

– Сам ты – идиот!

– Ребята, хватит спорить! – И снова в ее голосе мы слушали командирские нотки, сбивающие с пути. – Лучше скажите, что я очень храбрая и смелая.

Мы не могли не повиноваться и одарили нашу подругу, – от которой я не ожидал чего-то подобного, героического и смелого – горой комплиментов, отчего вогнали ее в смущение.

– Ладно, товарищи, пора отсюда рвать когти, – сказал Степан и крикнул. – Побежали!

***

К нашему счастью, по пути к домику на дереве мы никого не встретили. Каждому не терпелось как можно быстрее вскрыть конверт и прочитать послание, оставленное «Дитем тьмы», поэтому, когда уже не осталось сил бежать, мы все равно шли быстрым шагом, не давая себе расслабиться даже на короткое время, хотя дневное солнце немилостиво нагревало наши тела. Естественно, что в дом мы зашли изученные, уставшие и ко всему прочему потные. С меня пот бежал градом и я первым же делом схватил бутыль с холодного водой, сделал пару глотков, а потом облил себя; друзья, насмотревшись на меня, сделали то же самое. Облить себе холодной водой в летнюю солнцепеку – истинное наслаждение!

– И кто будет читать послание? – спросил Степан.

– Кто нашел конверт, тот и должен читать, – сказал я. И спросил у Насти. – Ты ведь не против?

– Конечно, нет!

– Тогда открывай уже, – не терпелось Степану.

Настя торопливыми движениями вскрыла конверт и извлекла оттуда листок пожелтевшей бумаги, исписанный крупным и далеким от красоты почерком. Она уставилась в листок, нахмурилась, соединив брови в одну дугу, пытаясь разобраться в том, что написало «Дитя».

– Что, ни черта непонятно? – поинтересовался взволнованный Степан. – Давай, я попробую.

– Не надо. Я справлюсь. – Ее глаза бегали по листку, но губы молчали.

– А можно вслух? – попросил я, потому что больше не мог ждать; я даже сесть не мог нормально, как вошка крутился на скамье.

– Сейчас. – Молчание. – Я начинаю…

– Давно пора! – прикрикнул Степка, у которого нервны были натянуты как тетива; я страдал таким же симптомом.

– «Привет тем, кто за мной следил, следит и как мне кажется, продолжат следить!».

– Ха! неплохое приветствие.

– Тише! – шикнул я и Настя продолжила.

– «Я хотел написать это письмо уже давно, еще в тот день, когда я вас напугал чуть ли не до смерти. Извините меня, признаю, я перестарался, но это были меры предосторожности, чтобы вы не узнали того, чего не должны были знать. Но вы все равно узнали, раскрыв мою тайну, которую я оберегал. И зачем вам только это понадобилось? Когда вы считали меня инопланетянином, я мог спокойной себе жить, не тужить, не задумываться, что мне пора искать новый дом, потому что вам никто не поверил бы, что в лесу живет некто из другой – нечеловеческой – расы. Все посчитали бы, что это бредни мальчишек, у которых разыгралась фантазия. Теперь, к сожалению, вы знаете, что я не тот, за кого себя выдавал, и мне стало неспокойно, теперь я, по всей видимости, в опасности и все потому, что теперь я – человек, который почему-то скрывается в лесу, от людей. Теперь, если вы расскажите, вам уже поверят и обязательно проверят, кто прячется в лесу, не враг ли он для нацистского общества. И они найдут врага, потому что я и есть враг – враг, который никогда не нарушал ни один закон и который никогда никому не причинял вреда. В это тяжело поверить и вы можете мне не верить. Да и кто я такой, чтобы мне верили? Я обычный человек, далекий от высших разумов, прячущихся за небесами, в неизведанном космосе, в пучине черной бездны, обрамленной блекнущими звездами и планетами. Но я честно, хотел бы стать другим, тем, кто ближе к небу, подальше от земли, где правят люди, собственными руками создавая ад, в котором больше не осталось ничего настоящего и сокровенного. Простите, я заболтался. Я написал не для того, чтобы высказаться, поплакаться, а чтобы понять, что мне делать дальше, как дальше жить – и стоит ли мне жить, вообще? Это дурные вопросы, очень дурные, которые приходит мне в голову, потому что я живу в дурное время. Я задаю их вам, ибо теперь вам решать мою судьбу: либо вы спасете меня, либо убьете! Тяжелый выбор, но вы должны его сделать. Расскажите обо мне – мне смерть; промолчите – подарите вторую жизнь. Только вам решать. Только вам…».

– Все?

– Нет, еще одно предложение, – сказала Настя. – Читаю: «От вашего выбора будет зависеть, познакомитесь ли вы со мной или нет. Я верю в вас. Хочу верить».

Настя, закончив читать письмо, сложила его и вложила в конверт. После этого положила его на стол и сказала, что не собирается его убивать.

– Я тоже, – поддержал я Настю.

– Он написал, что враг, поэтому и прячется в лесу, – напомнил нам Степка, потирая кулаки.

– И что?