Домик разбившихся грёз

Даю распоряжения: Никите — узнать всё о клинике, проникнуть в их систему и попытаться отыскать следы возможных атак; Денису — выделить самых надёжных парней для охраны моего дома и бесценного сокровища, спрятанного в нём.

Но Аля оживает. Выходит из оцепенения. Впивается в мою руку и качает головой.

— Я буду с тобой, Алекс. Не останусь дома. Ни за что не отпущу тебя одного!

— Алечка, я не думаю, что тебе стоит…

— Я боюсь, Алекс, — всхлипывает она. — Я боюсь, что ты не вернёшься…

И всё-таки рыдает, вгоняя тысячи иголок мне в сердце. И я вынужден, скрипнув зубами, сменить план и вместо охраны дома вызвать машину сопровождения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От офиса Сафронова я еду прямо по адресу центрального офиса Бакинского. Мне крайне неприятно думать, что мой близкий приятель и есть виновник всех бед, но иначе пока не складывается. Все пути моего расследования вели отсылки к нему. Николай обладает властью испортить жизнь любому человеку, в том числе и мне. Просто не понимаю, зачем ему это?

Притихшая и задумчивая Аля сжимает руки в кулачки и кусает губы.

— Зачем кому-то делать это с нами? — спрашивает, решившись на разговор.

— Ты здесь абсолютно случайная жертва. Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с такой жестокой несправедливостью, стать пешкой в чужой игре. Всё это нацелено — всегда было — лишь против меня. И так уж сошлись звёзды, что ты пришла в мою жизнь в самый неподходящий момент. Уверен, если ты будешь оставаться в стороне, то больше тебе не достанется…

— Оставаться в стороне? — удивлённо спрашивает девушка, поднимая свои огромные печальные глаза.

Смотрит прямо в мою душу. Возможно, если это будет единственным способом защитить её, мне придётся сделать этот выбор за нас двоих. Даже зная, что другого шанса я больше никогда не получу.

— Нет, — разочарованно качает она головой, сходу считав направление моих мыслей. — Ты не можешь так поступить со мной. Пожалуйста, Алекс! Мы справимся. Вместе. А без тебя… Мне ничего не нужно, понимаешь?

У меня внутри — словно кислотой выжжено. Какое-то нездоровое предчувствие беды наваливается грузом, и я ничего не могу с этим поделать. Вокруг нас сгущаются тучи, превращая безоблачные минуты нашего счастья в мрак и бардак, и кем я чувствую себя, когда никоим образом не могу противостоять этому злу? Беспомощным и недостойным такой сладкой женщины, как минимум.

— Аль, ты меня пойми правильно…

— Ты не можешь так поступить со мной! — визжит она и зажмуривается, впиваясь ноготками в запястье.

— Господи, Алечка, — съезжаю на обочину и успокаиваю её. — Я никуда не денусь. Успокойся. Всё хорошо. Дыши.

Силой отрываю её руку, смотрю со всей серьёзностью.

— Завязывай, малышка, с этим делом. Перестань травмировать себя, нам сейчас не нужны дополнительные сложности, ладно?

Она глубоко и часто дышит, постепенно успокаиваясь, и открывает глаза.

— Обещай мне, — просит так жалобно, что я готов взорваться, — обещай мне, Алекс. Что бы ни случилось, обещай, что не оставишь меня. Никогда.

— Я обещаю тебе, — смотрю в её глаза. — Мы будем вместе.

— Хорошо, — кивает она. — Я лучше умру, чем останусь снова без тебя.

Я хочу сказать ей, что то, с чем мы, вероятно, имеем дело, гораздо опаснее всех моих предположений. Что она может пострадать, если будет рядом. Просто потому, что будет стоять между мной и прицелом неведомого орудия невидимого врага. Но решимость в её взгляде тормозит меня. Она не поймёт. Даже разбираться не станет. Любой намёк на окончание наших отношений может сорвать все тормоза в её головке. И если она наделает кучу глупостей из-за неосмотрительно брошенного мной слова, то я же никогда себя не прощу.

— Аль, я люблю тебя больше всех остальных людей. Береги себя для меня, ладно? А я позабочусь, чтобы больше никто не донимал тебя.

— Нас, — тихо шепчет она.

— Что?

— Позаботься, чтобы никто больше не донимал нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К моменту, когда я паркуюсь у офисного здания Бакинского, Алевтина уже спокойна и даже, в какой-то степени, хладнокровна. Взирает на мир с безразличной прохладцей, но дрожащие пальцы с лёгкостью выдают мне её волнение.

— Посиди в машине, я быстро, — сжимаю её пальцы, целую в лоб и вижу выходящего из стеклянных дверей приятеля. — Что бы не увидела, сиди в машине. Охрана ещё в пути.

Аля поджимает губы и кивает. Не верю ей, но выбора нет. И я иду прямиком к Николаю.

Друг с лёгкой улыбкой смотрит на моё приближение. Переводит взгляд за мою спину, разглядывая с интересом Алю.

— Сафроновская дочка? — усмехается понимающе, чем окончательно выводит из себя.

— Тебе ли не знать, так?

— Знаю, конечно. Как не знать, когда едва ли не единственного близкого друга втянули в тёмную историю…

— С твоей подачи? — спрашиваю прямо.