Домик в Оллингтоне

Кросби, взяв стул, поместился между ними и с особенным юмором рассказал историю о браслете.

– Ваша память, миледи, вероятно, изменила вам в этом случае, – сказал он, улыбаясь.

– Моя память еще очень хороша, – отвечала графиня, – очень хороша. Если Твичь получила браслет и мне о том не сказала, так тут уж не моя вина.

Твичь была горничная графини. Видя положение дела, Кросби более не упоминал о браслете.

Минуты две спустя он протянул руку, желая взять руку Александрины. До свадьбы оставалась неделя или две, а потому подобное выражение любви было дозволительно даже в присутствии невестиной матери. Ему удалось однако же поймать только пальчики невесты, но из них он не встретил нежного ответа. «Перестаньте», – сказала леди Александрина, отдергивая руку; тон, которым она выговорила это слово, неприятно отозвался в ушах Кросби. Он тотчас же вспомнил сцену, случившуюся однажды вечером у мостика в Оллингтоне, вспомнил он и голос Лили, и слова Лили, и нежность ее, которыми она отвечала на его ласки.

– Ведь они знают, моя милая, – сказала графиня, – как я устала. Когда же это подадут они чай!

Кросби признал за нужное позвонить и, возвратясь на место, отодвинул свой стул подальше от своей возлюбленной.

Спустя немного явился и чай, его подала помощница ключницы, которая, по-видимому, не очень позаботилась придать своей наружности более приличный вид, так что Кросби подумал, что он тут совершенно лишний. Но это была ошибка с его стороны. Так как он становился уже членом семейства де Курси, то о подобных пустяках более не заботились. Два или три месяца тому назад, графиня упала бы в обморок при одной мысли о появлении такой прислуги, с таким подносом перед мистером Кросби. Теперь же она не обратила на это ни малейшего внимания. Принятый в недра семейства де Курси, Кросби имел уже право на некоторые льготы и на том же основании подвергался некоторым неудобствам и стеснениям. В маленьком хозяйстве мистрис Дель никогда не выказывалось претензии на великолепие, но зато никогда не было и грязи. И об этом вспоминал Кросби, держа в руках чашку чаю.

Он скоро, однако ж, отправился. Когда он встал перед уходом, Александрина тоже встала и вместо поцелуя дозволила ему коснуться носом до своей щеки.

– Спокойной ночи, Адольф, – сказала графиня, протягивая ему руку. – Ах, подождите минуточку, я хотела вас попросить о чем-то. Впрочем, все равно, ведь завтра вы зайдете, отправляясь в должность.

Глава XLI

ДОМАШНИЕ ХЛОПОТЫ

В то самое время, когда Кросби бесполезно осведомлялся у Ламберта о браслете леди де Курси, Джон Имс входил в уличную дверь квартиры мистрис Ропер, в Буртон-Кресценте.

– О, Джон, где мистер Кредль? – Это были первые слова, которыми встретила его божественная Амелия. Надо заметить, что в обыденной жизни, Амелия мало заботилась о том, где находился мистер Кредль.

– Где Кредль? – спросил Имс, повторив вопрос. – Право, не знаю. Мы вместе пришли в должность, но с тех пор я не видел его. Вы знаете, мы сидим в разных комнатах.

– Джон! – И Амелия остановилась.

– Разве что-нибудь случилось? – спросил Джон.

– Джон, эта женщина ушла и бросила мужа. И всего вернее, то есть так же верно, как вас зовут Джон Имс, этот сумасброд ушел вместе с ней.

– Как, Кодль? Я этому не верю.

– Она вышла из этого дома в два часа пополудни и после того не возвращалась.

Прошло всего четыре часа, а такое отсутствие из дому среди белого дня служило еще весьма слабым доказательством, на основании которого можно было бы обвинять замужнюю женщину в побеге с любовником.

Амелия чувствовала это и потому продолжала объяснять:

– Сам он там, наверху в гостиной, и представляет собою олицетворенное отчаяние.

– Кто! Кредль?

– Нет, Люпекс, он немного выпил, кажется, но сильно горюет. Он условился видеться здесь с женой в четыре часа, и когда пришел, ее уже не было. Он бросился наверх в свою комнату и теперь говорит, что она разломала шкатулку и унесла все его деньги.

– Которых у него никогда не бывало.

– Напротив, третьего дня он заплатил небольшую сумму моей маме.

– Это служит лучшим доказательством, что сегодня он не мог иметь денег.

– Во всяком случае, она унесла с собой такие вещи, которых не взяла бы, отправляясь за покупками или зачем-нибудь в этом роде, я сама ходила наверх и сама все видела. У нее были три кольца, недорогие, правда, но, вероятно, она надела их все зараз или просто положила в карман.

– Кредль никогда не согласится бежать с ней подобным образом, хотя, может статься, он и сумасброд…

– Настоящий сумасброд, вы это знаете, я никогда еще не видала такого повесы в отношении к женщинам.

– Все же он никогда не позволит себе сделаться участником в краже каких-нибудь безделушек или денег ее мужа. Я положительно уверен, что он нспособен на подобные вещи.