Домик в Оллингтоне

– А чудная вещь наша жизнь, – продолжал Люпекс и хотя не приступал смело к приготовлению другого стакана пуншу, но начал постепенно, как будто по инстинкту, дотрагиваться до предметов, необходимых для этой операции. – Да, весьма чудная вещь. Молодые люди, запомните, я не отрицаю, что успех в жизни зависит от хорошего поведения, – положительно это так, и все-таки часто ли хорошее поведение бывает причиной успеха? Был ли бы я там, если бы меня взял за руку какой-нибудь великан в то время, когда я употреблял все усилия, чтобы сделаться артистом? Тогда бы я пил лафит и шампанское вместо обыкновенного тодди, носил бы манжеты не хуже всякого другого, кто любил и кто теперь не узнает меня, когда случится встретиться на улице. Да, мне не было случая, никогда не было!

– Ведь и теперь не поздно, мистер Люпекс, – сказал Имс.

– Нет, поздно, мистер Имс, поздно. – В это время мистер Люпекс уж успел завладеть бутылкой с джином. – Теперь уж слишком поздно. Игра кончилась, пари проиграно, талант потух… Я в этом уверен, я никогда не сомневался в моих способностях, ни на минуту. Можно во всякое время найти людей, которые наживают тысячи фунтов стерлингов в год своими палитрами, у которых нет той верности взгляда в рисунке, каким я обладаю, или такого чувства в расположении красок. Я бы мог назвать их, да не хочу.

– А почему бы вам не сделать попытки еще раз? – спросил Имс.

– Если бы я написал прекрасную картину, какая когда-либо пленяла человеческий глаз, кто придет посмотреть на нее? Кто бы имел достаточную уверенность во мне и приехал бы сюда в такую даль и глушь, чтобы удостовериться в истине? Нет, Имс, я знаю свое положение и свои дела, знаю свои слабости. Теперь я не в состоянии проработать одного дня, не будучи уверен в том, что к вечеру получу известное число шиллингов. Вот до чего доходит человек, когда не благоприятствуют ему обстоятельства.

– А мне казалось, что декорационные живописцы всегда наживают отличные денежки?

– Не знаю, что вы хотите выразить словами «отличные денежки», мистер Кредль. Какая тут нажива?! Впрочем, я не жалуюсь. Знаю, кому за все я обязан, если мне суждено размозжить себе голову, поверьте, не стану никого обвинять несправедливо. Если вы последуете моему совету… – И тут он обратился к Имсу: – Ради бога, не женитесь слишком рано!

– Напротив, я полагаю, что лучше жениться в молодости, – сказал Имс.

– Вы меня не поняли, – продолжал Люпекс. – Я вовсе не говорю о мистрис Люпекс. Я всегда смотрел на нее, как на обворожительную женщину.

– Слушайте, слушайте, слушайте! – сказал Кредль, ударяя по столу.

– Это совершенная правда, – сказал Имс.

– И когда я предостерегаю вас от женитьбы, вы не должны толковать мои слова в противную сторону. Я никогда и никому не жаловался на нее и не буду жаловаться. Если муж не заступится за свою жену, за кого же ему заступаться? Я никого не виню, кроме самого себя. Но не могу не сказать, что на мою долю никогда не выпадало благоприятного случая, никогда, никогда. – Повторив это слово три раза, губы его прильнули к краю стакана.

В эту минуту дверь столовой растворилась и мистрис Люпекс просунула в нее свою голову.

– Люпекс, – сказала она, – что ты делаешь?

– Да, мой друг. Не могу сказать утвердительно, чтобы что-нибудь делал в настоящую минуту. Я подал этим молодым джентльменам небольшой совет.

– Мистер Кредль, вы меня удивляете. И вы, мистер Имс, вы тоже меня удивляете – при вашем положении в свете! Люпекс, пойдемте сейчас наверх. – С этим она вошла в комнату и завладела бутылкою джина.

– Ах, мистер Кредль, пожалуйте сюда, – самым веселым голосом сказала Амелия, как только мужчины появились вверху. – Я больше получаса жду вас. Я приготовила вам небольшую загадку. – И она пропустила его к стулу, стоявшему между ней и стеной.

Кредль почти испугался своего счастья, садясь на предлагаемое место, однако он сел и вскоре увидел себя защищенным от всякого физического нападения силою и шириною кринолина мисс Ропер.

– Скажите пожалуйста, какая перемена! – сказала мистрис Люпекс громко.

Джонни стоял близко к ней и шепнул ей на ухо.

– Перемены иногда бывают очень приятны! Вы как думаете? Я, по крайней мере, в этом совершенно убежден.

Глава XLVIII

НЕМЕЗИДА

Кросби наконец успокоился в безмятежной существенности супружеской жизни и начинал уже думать, что позор, преследовавший его, частью по случаю его поступка с мисс Дель, но более всего вследствие побоев, полученных им от Джонни Имса, стал стушевываться. Ему не удалось еще принять прежний тон жизни, он не питал еще надежды на это, но все-таки мог посещать свой клуб без особенного затруднения. Он мог говорить прежним голосом и действовать в своем управлении с прежним авторитетом. Он мог рассказывать своим друзьям, даже с некоторою степенью удовольствия в звуках своего голоса, что леди Александрина будет очень рада видеть их у себя. Ему было довольно комфортабельно дома, после обеда, сидя в креслах с газетою и в туфлях. Ему было хорошо, так, по крайней мере, говорил он жене своей.