Домовой

Теперь меня запоздало мучила совесть — за то, что недосмотрела, не увидела, не поговорила, в конце концов. Оставила его вариться в собственных страхах. И вот, к чему это привело: серебряные ножницы, железная цепь, набор посеребренных и медных иголок, святая вода, освященная каменная соль, крест, библия и рядышком — толстая, растрепанная книга в черной обложке.

Все это разложено на холстине на полу в церкви. На кладбище. Хороший тайник, ничего не скажешь.

Ника демонстративно взяла в руки крест, полистала библию, с ехидством наблюдая за реакцией Гришки, который внезапно понял, что все его изыскания обернулись пшиком.

— Хвоста у меня тоже нет, если интересно, — добила ведьма. — И, как видишь, в церковь могу заходить спокойно. Где ты это взял?

Сестрица брезгливо, двумя пальцами, подняла за корешок черную книгу, из которой, плавно сфланировав на покрытый пылью и прошлогодними опавшими листьями пол, выпало несколько исписанных желтых листов. Я подняла один, прочитала, список был не озаглавлен но и так понятно:

Родинки

Хвост свиной, короткий

Воткнуть ножницы в косяк

Святая вода

Серебро

Иголка под порогом

Круг из соли

Слово святое

Понизу, явно позже других, было подписано: «Чертополох?»

— Ис-следователь… На мне эксперименты проводил?

— А на ком еще? — проворчал Гришка виновато. — Только ты того… Неправильная какая-то.

— Или ты дурак, — хмыкнула Ника. — Так откуда книженция? Я даже не открывая слышу, как от нее смердит…

— У ведьмы из дома забрал… — неохотно признался парень, отводя глаза. — Она все равно померла…

— У Настасьи?! — поперхнулась я возмущением. — Совсем с ума сошел!

— Да нет, — вздохнула Ника, усаживаясь на скамейку и укладывая на колени книгу. Небрежно ее пролистала, скептически фыркая: — Еще не сошел, но какие его годы? Да ты хоть знаешь, дурень, что чудом в своем уме остался?!

— Да я ж как лучше хотел, — пробормотал Гришка.

— Лучше… — проворчала Ника, разрывая книгу пополам и бросая на пол. — Да знаешь ли ты, балбес великовозрастный, что сила ведьмина себе всегда преемника ищет?! Заманивает таких как ты, телят необученных! Нельзя из наших рук ничего брать, ясно тебе? И оглянуться не успеешь, как в послушную куклу превратишься!

Сестрица прожгла непутевого сканирующим взглядом и покачала головой:

— Чудо, что ведьма была деревенская, слабая. Притянуть тебя сумела, а контролировать уже не смогла. Да и того хватило — глупостями занялся, а о собственной защите не позаботился!

— Я как лучше хотел, — упрямо возразил Гришка, хотя уверенности в нем знатно поубавилось.

Я сглотнула горький комок в горле — чувство вины меня глодало. А еще — страх. Я все за участкового боялась, что на него моя природа повлияет, а о друге и не подумала.

— И что теперь будет? — вопрос вырвался сам собой. Оба посмотрели на меня. Ника — досадливо, Гришка — со страхом.

— Да ничего не будет, — вздохнула сестрица. — Книгу я уничтожила, силы там крупица была, беды она не принесет. А нашего ведьмака недоделанного только на защиту для дома и хватит. Научу, так и быть. А то сестра у меня одна, а от твоих экспериментов у нее может несварение случиться…

Уже выходя из церкви я не сдержалась и тоже отвесила Гришке затрещину:

— Теперь я понимаю, кто нашего писателя информацией снабжал!

— Наоборот все было, — огрызнулся парень. — Это у него из книжки я все инструкции и брал!

Ну вот что с него взять, окромя анализов?!

— А у Стаса ты ничего брал, часом? — вклинилась Ника.

— Не такой он дурак, чтоб все свои махинации записывать, — вместо друга ответила я.

Мы остановились на ступеньках церкви. Летом на кладбище была тишь да благодать — молодые березки поднимались рядом с могилками, пахло скошенной на тропинках травой, воздух звенел от мошкары и комарья, изредка разрываясь соловьиной трелью. Раньше здесь соловьи не водились, их появление я сочла хорошим знаком и довольно зажмурилась, подставляя лицо теплому солнышку — время подходило к обеду. Думать о Стасе совсем не хотелось.

— В доме ничего не было, — подтвердил мои догадки Гришка. — Карты с крестиком и подписью «рубины», к сожалению, тоже.

— Черт с ними, с рубинами, — проворчала я. — Если для этого нужно связываться с силами, которых даже русалки боятся, я, пожалуй, перебьюсь.

— Это ты о чем? — удивленно спросила Ника.

Пришлось рассказать — обо всем, включая сегодняшний визит.

Рассевшись на ступеньках, Ника задумчиво чертила на земле непонятные узоры, Гришка неподалеку пинал мелкую черную гальку, метя в сестрицу. Я наблюдала за этим действом, не совсем понимая, что меня здесь смущает.

— Стас называл его «хозяин леса», русалки — отцом, — подытожила Ника, перехватив в полете один из камушков и демонстративно раздавив его двумя пальцами в труху.

Побледневший Гришка на всякий случай отступил за мою спину. — Думаю, не надо говорить, что мы встряли?

— Они также сказали, что ему «спели колыбельную», — уточнила я, подбирая с земли гальку и подбрасывая на ладони. — Что это, по-твоему, значит?