Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

На ответ немцам потребовалась неделя консультаций — лишь 24 марта германское правительство передало следующую ноту: «Императорское Германское правительство отклоняет протест Русского Народного Комиссариата по иностранным делам от 18 с. м. против вступления германских войск в Одессу и требование о немедленном оставлении этого города ввиду того, что он якобы не находится на украинской территории. Согласно заявлениям украинской делегации во время мирных переговоров в Бресте к территории Украины принадлежит, в частности, и Херсонская губерния. Следовательно, Одесса также должна рассматриваться как находящаяся на украинской территории».

Из этого ответа видно, что, во — первых, Германия, определяя границы Украины, базировалась лишь на устных пояснениях украинской делегации в Бресте, а во — вторых, на 20–е числа марта, когда уже велись бои в пределах ДКР, не имела четкого представления о том, какие еще губернии России следует причислять к территории Украины. Во всяком случае, четкого ответа на четкий вопрос НКИД России о границах Украины Берлин дать не смог.

В этой связи уже 26 марта 1918 г. народный комиссар Чичерин официальной нотой попросил Берлин «сообщить, основывает ли Германское правительство свое заявление о принадлежности Одессы к Украине на словесных заявлениях украинских делегатов или на каких — либо документах международного характера и как именно Германское правительство определяет границы Украинской Республики». В те же дни аналогичные усилия с целью доказать немцам, что Одесса «не является украинским городом и не имеет никакого желания таковым быть», прилагала и Одесская городская дума[778]

.

Еще одной пространной нотой от 26 марта Наркомат иностранных дел России четко указал Германии, что считает наступление, развернувшееся в Донецкой республике, выходом немецких армий за пределы Украины: «Народный комиссариат… не может не указать, что продолжающееся наступление германских войск на юге России, наступление, перешедшее за границу чисто украинской территории, не может быть согласуемо с принятым Договором». И вновь правительству Германии было настоятельно предложено «высказаться определенно по вопросу о том, какие именно границы ставит это правительство Украинской Республике»[779].

И лишь 29 марта 1918 г. германский МИД ответил радиограммой № 13402, в которой сформулировал наконец планы о продвижении своих войск, основанные исключительно на последнем Универсале Центральной Рады: «Императорское Германское правительство в соответствии с прокламацией Украинской Центральной Рады считает, что к собственно Украине относятся следующие девять губерний: Волынская, Подольская, Херсонская, Таврическая (без Крыма), Киевская, Полтавская, Черниговская, Екатеринославская и Харьковская». Таким образом, лишь к концу марта Берлин официально заявил о намерении занять ДКР. При этом было подчеркнуто, что вопрос принадлежности этих земель Украине не является окончательным и должен являться предметом договоренности между Москвой и Киевом: «Окончательно установление границы между Россией и Украиной должно иметь место в русскоукраинском мирном договоре, немедленно заключить который Русское правительство обязалось по Мирному договору с нами и нашими союзниками»[780].

Таким образом, сомнений в том, что немцы пойдут на Харьков и, видимо, дальше, к началу апреля у Москвы не осталось. При этом, судя по дальнейшему обмену многочисленными нотами, Россия прямо и косвенно постоянно подчеркивала, что не признает земли Донецкой республики частью Украины. В каждой ноте Чичерина упоминалось о том, что границы УНР (а соответственно, и продвижения немецких войск) Берлин определял лишь «согласно одностороннему заявлению украинской делегации» или «по односторонним заявлениям Киевской Рады». Наступление же немецких войск официально трактовалось Москвой как «вторжение в пределы Советской Республики»[781]

.

МОБИЛИЗАЦИЯ ДОНЕЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ

В условиях немецкого наступления все мирные планы экономических и социальных преобразований были отложены, главной задачей правительства Донецкой республики стала мобилизация и срочная подготовка к отражению возможной военной агрессии. Правда, времени на подготовку было крайне мало.