Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Уже в конце марта, когда немцы стремительно приближались к Харькову, военное руководство ДКР спешно начало набирать в армию военных специалистов и инженеров, специализировавшихся на строительстве оборонительных укреплений[806]. Бывший царский и будущий советский генерал Михаил Бонч — Бруевич, заседая на Высшем военном совете, пообещал прислать в Харьков «достаточное количество генштабистов для налажения главного штаба» и заявил, что им уже послана туда специальная военная инспекция во главе с харьковцем, генералом Л. Болховитиновым, которому было поручено войти в подчинение Антонову — Овсеенко. Последний, прибыв в Харьков, констатировал: «Никаких военспецов, посланных М. Д. Бонч — Бруевичем, налицо не оказалось и не удалось разыскать»[807]. А Болховитинов вскоре оказался в расположении Добровольческой армии, где его чуть было не расстреляли за сотрудничество с красными.

Чепурнов вспоминал: «Острую нужду испытывали мы и в санитарном персонале. Организацию санитарных отрядов и госпиталей для наших войск проводили тт. Межевая, Груздева и другие». Набором врачей ведал военно — санитарный отдел Чрезвычайного штаба, расположившийся в здании Дворянского собрания. При этом от военных врачей, в отличие от других добровольцев, не требовалось никаких рекомендаций и стояния на «советской платформе»[808].

Создатель броневых частей ДКР Алексей Селявкин

27 марта руководство большевиков ДКР приняло решение мобилизовать в Красную Армию всех членов РКП(б). Распоряжение гласило: «Не вступившие в ряды и не представившие об этом мотивированных заявлений будут исключены из партии»[809].

Из большевиков и рабочих было сформировано несколько боевых подразделений Донецкой республики. Под руководством Сурика — Емельянова и Данилевского еще в начале марта была создана Коммунистическая дружина, которая приняла бой с немцами еще на подступах к Донецкой республике. На фронте она была переименована в Коммунистическую роту. Преимущественно из большевиков были сформированы Рабоче — крестьянская батарея Харькова и 1–й Пролетарский полк (1684 чел.), который был создан по приказу Рухимовича от 11 марта как пулеметный полк, поначалу расположившийся в казармах 29–го полка на Старо — Московской улице. Затем из харьковских рабочих был сформирован 2–й Пролетарский полк, который, по воспоминаниям очевидцев, насчитывал до 1 тыс. чел. и имел свою артиллерию и пулеметную команду, что было роскошью по тем временам[810].

Кроме того, большевики Харькова, переведенные на казарменное положение, расположились в воинских казармах на Конной площади и в помещении пехотного полка на Ващенковской улице. По воспоминаниям очевидцев, очень часто эти подразделения посещал Артем. С 28 марта начался спешный набор полка Совнаркома ДКР. Как говорилось в объявлении о его наборе, для вступления в него были «необходимы рекомендации, безупречная идейность записывающихся, готовность на всякое самоотвержение». Запись производилась непосредственно в основном помещении правительства Донецкой республики — на Сумской, 13[811].

Поясняя решение о создании этого полка, Совнарком ДКР выпустил обращение «Ко всем!», в котором, в частности, заявлялось: «Озабоченный защитой социалистических завоеваний революции, Совет Народных Комиссаров Донецкой Республики не видит другого выхода для спасения этих завоеваний как только в самой решительной борьбе с насильниками. Борьба с палачами революции и предателями бедноты и рабочего класса, — борьба с ними не на живот, а на смерть — это было первым словом Совета комиссаров Донецкой Республики — это же будет и последним нашим словом… Совет Народных Комиссаров объявляет, что в этот критический момент, когда решается судьба Юга, он сам отдаст свои личные силы на дело защиты революции и социализма». За подписью Артема и наркомов ДКР было объявлено, что «при первом же известии о приближении к центрам республики банд врага Совет Народных Комиссаров во всем своем составе выйдет на позицию, чтобы принять в борьбе с врагом непосредственное участие». Было решено, что все наркомы ДКР, включая Артема, лично входят в качестве бойцов в состав этого полка[812].

Конечно, на фоне безыдейных наемников или разнузданных анархистов большевистские отряды казались более сознательными и воевали более дисциплинированно. Хотя иногда их «идейность» даже мешала делу. К примеру, Антонов вспоминал Елизаветградский отряд большевиков, который отказался занимать оборону в окопах, мотивируя это следующим образом: «Мы воюем с буржуазией, но не признаем окопной борьбы»[813].