Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

Эта катастрофа до сих пор остается загадкой. Итоги расследования ее причин остались тайной. Сын Артема, генерал — майор Артем Федорович Сергеев до конца своей жизни не сомневался в том, что смерть бывшего лидера ДКР была подстроена умышленно. Подозревал он в этом Троцкого, говоря в своем последнем в жизни интервью в конце 2007 г.: «Как говорил Сталин, если случайность имеет политические последствия, к этому надо присмотреться. Выяснено, что путь аэровагона был завален камнями. Кроме того, было две комиссии. Одну возглавлял Енукидзе, и она увидела причину катастрофы в недостатках конструкции вагона, но Дзержинский говорил моей матери, что с этим нужно разобраться: камни с неба не падают. Дело в том, что для противодействия влиянию Троцкого Артем, по указанию Ленина, создавал Международный союз горнорабочих как наиболее передового отряда промышленного пролетариата. Оргкомитет этого союза был создан за несколько дней до катастрофы. Троцкий в то время представлял очень большую силу: на его стороне были и значительная часть армии, и мелкая буржуазия. Сталин по тогдашней иерархии находился на пятом месте после Ленина, Троцкого, Каменева и Зиновьева, и эта иерархия строго соблюдалась. Впрочем, Ленин тогда уже был безнадежно болен и оставался не у дел»[1263].

Трудно сказать, насколько версия генерала Сергеева соответствует действительности, однако тот факт, что расследование гибели Артема прошло очень тихо и быстро, наталкивает на определенные догадки о неслучайности аварии. Российский историк А. Широкорад прозрачно намекает на иную версию: «Артем действительно был рьяным противником Льва Давыдовича, но, я думаю, для незалежных национал — коммунистов он был гораздо опаснее»[1264]

.

После этой трагической гибели Артем стал одним из символов советской эпохи, ему воздвигнуты грандиозные памятники, в честь него названы города, районы, улицы и площади (см. цвета, вкладку). Гагарин после своего исторического полета в космос признавался, что с младых лет мечтал походить на людей, у которых «вся жизнь — сплошной подвиг», и среди этих людей на первое место поставил Артема[1265].

Семья лидера ДКР также была обласкана советской властью. Артема Сергеева усыновил сам Сталин, находившийся в хороших отношениях с Артемом и его женой еще со времен Царицына. По свидетельству В. Астаховой, близко знавшей Елизавету Репельскую — Артем, та с сыном вскоре поселилась в знаменитом «Доме на Набережной» в Москве, где ее соседями стали многие бывшие деятели ДКР, включая Межлаука, Каменского и др. (соответственно, вдова Артема была и свидетельницей того, как бывшие его соратники исчезали один за другим в «воронках»). Сын Артема стал известным в СССР человеком, генералом, освобождал родной для своего отца Донбасс от нацистов (как немецких, так и украинских). Его женой стала испанка Амая, дочь «пламенной революционерки» Долорес Ибаррури. После их развода Амая с дочерью Лолой Сергеевой вернулась в Испанию. Внучка главы ДКР теперь является испанской журналисткой, «вольной художницей» и очень активным человеком — дают знать о себе гены то ли русского дедушки, то ли испанской бабушки.

«Дом на Набережной» в Москве, где жили вдова и сын Артема

РАССТРЕЛЯННАЯ МЕЧТА

«Подальше от Украины» «переместили» не только Артема. Межлаука послали в Воронеж, Магидова перевели в Самару, Варейкис оказался в Баку, некоторые из деятелей ДКР «остались» в Ростове, не вошедшем в состав Украины. А в самой УССР Москва решила опереться на упомянутых выше «гастролеров», на «национал — коммунистов» вроде Скрыпника, на «боротьбистов». Как пояснял такие подходы донецкий историк и публицист Дмитрий Корнилов, описывая не только период XX века: «В Москве никогда толком не отдавали себе отчет в том, что же происходит на Украине».

Уже на VIIІ партконференции в 1919 г. Андрей Бубнов, который вместе с Артемом входил в Центральный ревком Украины, говорил о непонимании Москвой ситуации на Юге России, о явной «переоценке национального движения на Украине». Уступка украинским националистам, по словам оратора, значила «уступку пустому месту». И когда Бубнов заговорил о необходимости как можно быстрее выгнать из УССР «банды профессионального партизанства», уроженец Херсонской губернии Лев Троцкий с места сделал важное уточнение: «Выгнать на украинском языке»[1266].

То есть в Москве уже в 1919 г. были уверены, что на русском языке обращаться к жителям всей Украины, включая Донбасс, не имело смысла. С этим соглашался и Ленин, который, по мнению А. Широкорада, «весьма поверхностно разбирался в национальном вопросе». «Ему, видимо, и в голову не приходило, — пишет Широкорад, — что на Украине, в Грузии, Казахстане и других республиках люди говорят на десятках языках и диалектах. И заставляя всех поголовно учить украинский, грузинский, казахский и другие «титульные» языки, он насаждает дискриминацию куда худшую, чем при "проклятом царизме”»[1267].