Донор

- У вас есть данные по содержанию кислорода в тканях? - наседал председатель, пересматривая Программу в надежде отыскать мой доклад.

- Мой коллега-математик сделает доклад на эту тему в последний день конференции.

Вечером в гостиничном ресторане устроители организовали вечеринку. Дали воду, холодную. Я простоял под душем почти час, смывая остатки дешевого виски. Потом долго размышлял, что надеть и выбрал светлый английский костюм и темный галстук. Когда я спустился в зал, публика давно гуляла. Я поискал глазами латышку и увидел ее неподалеку, сидящей между двух москвичей. За ее спиной гужевался табун молодых физиологов.

Еды в этом горном крае было мало. Зато много местной водки, пахнувшей авиационным керосином, и я принялся догонять остальных на реактивном самолете. Когда я почувствовал, что догнал, в динамиках зазвучали буги, мой любимый танец, которому давным-давно меня научил бабушкин приятель хореограф из "Мариинки". Я протянул руку и остановил проходившую мимо конференочную даму. Худая врач-анестезиолог из Новосибирска оказалась хорошей партнершей. Она не умела танцевать буги, но знала, что такое рок-н-ролл и твист, и этого было достаточно. Я танцевал один, легко перемещая ее и был свободен, независим в суждениях, поступках, манере танцевать и одеваться... Когда музыка прекратилась, я улыбнулся и нежно погладил мокрую спину анестезиолога. Публика зааплодировала...

- Вы поозволытэ здэсь радом, мыынутку, пожалуста? - Длинные гласные в устах латышки звучали волшебной мелодией, которой ударения на первых слогах придавали джазовый ритм, как синкопы.

- К-к-к-конечно! - сказал я, отодвигая стул. - Меня зовут Б-борис. Я, к сожалению, не шофер...

- Менья было хоорошо утром. Гдэ рааботаэт? - Она сыпала вопросами, не ожидая ответов и не забывая положить в рот то кусок шашлыка, то местный овечий сыр с запахом шерсти и свежего навоза, и запить это все местной водкой из большого граненого стакана, который благоразумно захватила с собой.

"Господи! - подумал я. - Спасибо, что ты прислал ее мне..."

- Вы хороши, чужеземка, какой-то странной, нездешней к-красотой... Г-глядя на вас я з-забываю, что надо д-дышать...

- Добрый вечер! - нестройным хором приветствовали меня поклонники чужестранки, внезапно возникая за спиной.

- Опять хирурги из Грузии заманивают в свои сети самых красивых наших женщин! - прокричал один из физиологов. - Где справедливость?

- С-справедливость - это точка зрения... Не больше, - заметил я.

- Я саама прышедшы суда, маалчыкы! - энергично вмешалась чужестранка.

- Это нас и пугает! Грузинам везет! Даже на Эльбрусе.

Я насупился и сделал глоток.

- Не обижайтесь, Борис! - миролюбиво заметил физиолог-завлаб. - Мы забираем вашу собеседницу.

- Этот грузин делает вид, что не слышит. А может, и не хочет разговаривать с нами! - наседал кто-то.

- Мне гораздо приятней то, что я пью, чем то, что я слышу, коллеги, хотя пью какую-то местную гадость, - сказал я.

- Он и не грузин совсем, - сказал завлаб. - Пойдемте к нам за стол, Герда! - И он взял латышку за руку.

- Господи! - Удивленно проговорил я. - Какое волшебное имя!

Когда я понял, что выпил слишком много, было поздно, и я решил не останавливаться.

- Как ее зовут? Я опять забыл. Что-то очень красивое... в с-санях... Так звали девушку в одной из групп пилигримов, прибывших в Америку.

Я сидел, размышляя, когда на меня налетел Вахерик:

- Это самое, что ты бормочешь, Рыжий! Какие пилигримы! Пожалуйста, погуляй часок свои умные мозги. Я приведу в номер твою партнерку по танцу.

- Хорошо. Час... И не в моей постели, п-пилигрим!

Я долго бродил по удивительно тихому спящему городку, разбивая о встречные булыжники носки парадных туфель, и возвратился в гостиницу, когда стали видны за домами контуры гор. Я уселся на ступеньках перед входом и привычно принялся перебирать варианты нового проекта, с которым носился последнее время...

Идея состояла в замене жидкостных сред, таких как кровь и растворы, традиционно используемые для перфузии консервируемых донорских органов, на газовые носители: воздух, кислород, инертные газы или их комбинации. Идея была не нова: ее предложили в разгар трансплантационного бума американцы. Позже ее подхватили московские трансплантологи-почечники... Я усложнил ее, комбинируя газовую перфузию с бесперфузионной консервацией, многократно повторяя процедуру... Краткосрочные газовые перфузии "выдували" из тканей скопившиеся метаболиты... Возможности мониторинга тканевых газов, которыми располагала Лаборатория, служили инструментом, оценивающим эффективность комбинаций газов, температурных режимов, перфузионного давления, продолжительности хранения и т.д.

- Халло! - услышал я знакомый голос. - Халло! Боорыс Дмытрэвыч! Донеслось до меня откуда-то сверху. Я поднял голову и увидел Эльбрус и прекрасную чужестранку, стоящую на балконе третьего этажа. Слабый ветерок шевелил подол короткой ночной рубахи, открывая стройные, как у мальчишки, ноги и треугольник волос на лобке.