Допетровская Русь

Избиратели должны были дать своим выборным, во-первых, «списки за руками на них», т. е. полномочия за подписью избирателей, во-вторых, наказы о том, что и как говорить на соборе, на чем стоять, и, в-третьих, снабдить своих выборных достаточным запасом, чтобы они могли, не бедствуя, прожить в Москве. Когда соборная деятельность затягивалась и привезенного припасу не хватало, представители земли обращались с слезной мольбой о помощи к государю, жаловались, что «прибрели» из городов, спеша поспеть к сроку, «беззапасны», «и ныне, государь, мы, бедные и до конца разоренные холопы твои, ожидая на Москве твоего государева и земского дела вершенья, волочась со всяких нужд голодом помираем. Милосердый и праведный государь, помилуй нас, вели, государь, свое государево жалованье дати нам, чтобы голодом не помереть»: так просили в общей челобитной дворяне шести городов. Надо сказать, что по тогдашним понятиям, на представительство на Соборе и избиратели и избранные смотрели как на «службу» и за службу чаяли и выпрашивали жалованье и наград. Число выборных определялось каждый раз различно, а иногда предоставлялось определить его самим выборщикам и прислать от каждого чина «по скольку человек пригоже».

Выборы не всегда проходили достаточно гладко и скоро. Особенно много было хлопот воеводам и старостам по созыву на выборы жителей уездов; уже при одном тогдашнем бездорожье не всегда это можно было сделать достаточно скоро, а еще надо было считаться с косностью выборщиков, нежеланием двинуться с места. Карачевскому воеводе пришлось однажды два раза рассылать по уезду пушкарей и стрельцов, собирая на выборы служилых людей; но и тогда явилось всего два человека, и воевода отправил их в Москву представлять нужды всех служилых людей Карачевского уезда. Так же несчастливы были «пушкари и затиньщики» Переяславля Рязанского: долго они ходили, посланные воеводой, по селам и деревням, созывая служилых людей в город на выборы, пока, наконец, не явились очень «немногие люди». Елецкий воевода сам выбрал и послал представителей на Земский Собор. В Москве строго отнеслись к такому воеводскому самочинству и присудили послать ему «грамоту с осудом» и прописать, что «велено дворянам промеж себя выбрать дворян добрых, а не ему, воеводе, выбрать, и за то его осудить гораздо».

Явившись в Москву, выборные представители вместе с членами Земского Собора по должности собирались в одной палате царского дворца и здесь выслушивали речь царя, которую он или произносил сам, или приказывал прочесть кому-либо из ближних бояр или думному дьяку. В царской речи излагалось обыкновенно дело, предлагавшееся на обсуждение Собора, и находилось обращение к членам его «помыслить накрепко и государю мысль свою объявить, чтобы ему, государю, про то про все было известно».

Выслушав царскую речь, выборные представители разбивались на отдельные группы, или, как тогда говорили, «статьи», по тому, кто с кем согласен. Постановленные такими статьями решения – «мысли» – записывали, и таким образом получалась «сказка», которую представляли государю и Боярской Думе.

На Соборе 1642 года «мысль» свою объявили и «сказки» отдельно подали: 1) «власти» – государевы богомольцы, т. е. высшее духовенство, заседавшее не по выбору; 2) стольники; 3) московские дворяне; 4) двое из этих дворян – Желябужский и Беклемишев; 5) головы и сотники московских стрельцов; 6) «володимирцы» дворяне и дети боярские, которые на Москве; 7) «дворяне и дети боярские Нижнего Новгорода и муромцы и лужане, которые здеся на Москве»; 8) дворяне и дети боярские разных городов – всего 16 человек; 9) дворяне и дети боярские еще 23 городов; 10) гости, гостиной и суконной сотен торговые люди; 11) черных сотен и слобод сотские, старосты и все тяглые людишки.

Как обсуждалось дело каждой из «статей» – неизвестно; знаем только, что «мысли», «речи» или «сказки» подавались после того, как подававшие их «мыслили накрепко» и «меж себя говорили». Чтобы дать соборным людям возможность лучше и подробнее ознакомиться с делом, ради которого их созывали, царскую речь, излагавшую дело, переписывали, и эти «письма» раздавали «соборным людям» разных чинов для подлинного ведома порознь.

Приемы и характер соборной практики особенно ярко сказываются в деятельности Собора 1649 года, созванного царем Алексеем для утверждения нового собрания законов – книги Уложенной, или просто Уложения, которое должно было заменить устаревший Судебник 1550 года и те бесчисленные и часто противоречивые дополнения к нему, которые записывались в приказах и только одним приказным и были ведомы. В челобитных, изданных на земских соборах 1619, 1621 и 1642 годов и, кроме того, подаваемых постоянно царю, давно уже сквозила нужда устроить и упорядочить взаимное отношение московских людей по закону и установить правильный суд.

В этих челобитных была нарисована яркая картина своеволия отдельных представителей власти и просто «сильных» людей.