Допуск на магистраль

Если надо, мы проложим рельсыМеж Венерой, Марсом и Землей.

«Самоуверенные парни, — с восхищением думал Петька. — Дерзкие. Наверно, от слова «дерзать». И работящие. Такие проложат рельсы». Он чувствовал себя с ними в одном звене. Не чужим, не лишним, а таким же, как все здесь, бамовцем. И пусть придется еще поискать себе места на этой большой стройке, он не уйдет отсюда. Петька теперь это твердо знал. Не уйдет до последнего, «серебряного» звена.

Глава XIII

Вот оно где, начало

И тот день подходил к концу. Петька вышел из клуба, где от нечего делать помогал Володе Малькову сколачивать книжные стеллажи, и вместо того чтобы направиться в гостиницу или наверх — в общежитие мостопоезда, где жили ребята из «Серебряного звена», — почему-то пересек улицу, поднялся на ступеньки конторского крыльца, хотел было открыть дверь, но она вдруг распахнулась сама, и навстречу Петьке выбежала запыхавшаяся, заплаканная девушка. Она отшатнулась от него, сбежала вниз и, все так же всхлипывая, побежала по улице. Петька узнал в ней ту самую, молчаливую подругу веселой, надоедливой хохотушки, встретившуюся ему в поселке Бам.

Он остался стоять в нерешительности, готовый броситься за ней следом, едва она позовет. Но девчонка даже не оглянулась, даже, возможно, и не узнала его, и Петька с беспокойством подумал: «Несчастье у нее? Умер кто-нибудь?..»

Решил зайти в контору, узнать — откуда она выбежала, расспросить о ней. Снова подошел к двери, и снова она открылась сама, а в проеме показался Терещенко

Александр Иванович, очень молодой начальник первого участка. Он увидел Петьку, узнал и, похоже, обрадовался.

— Работаешь? Нет?.. Зайди к парторгу, у него...

— Заходил, — не дослушал Петька и обреченно махнул рукой.

Следом за Терещенко показался на крыльце и сам Полубинский. На Петьку не обратил внимания, а Терещенко придержал, о чем-то стал ему говорить, рассмеялся. Он загородил дорогу, и Петька не решался потревожить его. Отошел в сторонку. Но тут парторг обернулся, позвал:

— Товарищ!.. Вы хотели... — И вывернул из кармана лист бумаги, развернул, стал цеплять на гвоздики, торчавшие на двери. — Вот, читайте.

Посторонился, давая Петьке подойти. Потом сказал!

— Надумаете — заходите. Я скоро приду.

Они оба ушли, а Петька прочитал:

ДЛЯ СТРОИТЕЛЕЙ БАЙКАЛО-АМУРСКОЙ МАГИСТРАЛИ

В Новосибирской технической школе открываются курсы автокрановщиков.

В Иркутской — шоферов, бульдозеристов, трактористов, грейдеристов, скреперистов и машинистов башенных кранов. Желающим обратиться в отдел кадров.

Он рванулся в отдел кадров, решая на ходу: конечно, в Иркутск, там есть выбор, — и теряясь от возможности этого выбора. Пока шел — сообразил: шоферов на БАМе и так много. Да еще приедут. Значит, на бульдозер. Или на трактор.

В коридоре возле отдела кадров стоял шум. Перебивая друг друга, спорили две девчонки, а парень пытался их успокоить, но тоже кричал и этим только подливал масла в огонь.

— Пусть уезжает, пусть! Много их здесь таких. Понаехали, по чемодану косметики привезли... Не работать, а женихов искать! — выкрикивала одна из девчонок, и Петька сразу понял, о ком речь.

— А ты разберись сперва, — не уступала вторая. — Да она печи топила, все лето щепу собирала, на штукатура хотела учиться — в Тынду просилась. Теперь уедет. Обиделась.

— Ну и пусть, пусть уезжает! Видали таких!

— Да перестаньте вы! — заорал парень, и из отдела кадров выглянул рассерженный лысый мужчина:

— Не мешайте работать!

— Если хочешь знать, Ленка эта от несчастной любви сюда, на БАМ, убежала, — торжествующе кинула под конец исходившая злобой девчонка.

И тогда Петька сорвался с места, словно им выстрелили, пулей пронесся по коридору, слетел с крыльца и помчался в ту сторону, куда несколько минут назад убежала заплаканная девушка.

Ему навстречу попалась какая-то женщина — единственная пожилая из всех, кого он здесь видел, и Петька спросил ее на бегу:

— Где Лена, не знаете?

Потом уж подумал: кто эта Лена? Откуда женщине знать о ней? Но женщина крикнула вслед:

— В гараже она. Просит шоферов до станции довезти.

Гараж был на краю поселка, и Петька помчался туда. О себе он уже не думал. Не беспокоился. Он знал, что уедет с БАМа. В Новосибирск или лучше в Иркутск, в школу механизаторов.

Уедет, чтобы вернуться.

Чтобы, вернувшись, сесть за штурвал и успеть еще поработать где-нибудь на подступах к Тынде. А потом вместе со всеми выйти на большой БАМ, где местами есть уже просеки,-есть временные автомобильные дороги, есть поселки, но нет пока ни одного метра пути.

О себе он сейчас не думал. Он беспокоился о девчонке, которую видел всего два раза, о которой ничего не знал и которую не хотел потерять.

Глава XIV

Из писем Лены Мироновой Петру Терехову