Дорога через прошлое

Поэтому разговоры о том, что они не рассчитывали на поток пленных, это вранье. На него рассчитывали. Если немцам надо было просто отбросить фронт с рубежа Днепра, то можно было создать угрозу окружения и затормозить, предоставив фронту «ворота» для отхода. Потери он все равно понесет, не успев вытащить все из намечающегося кольца. В сорок пятом Конев, чтобы сохранить Силезский бассейн для Польши от разрушений при ликвидации котла, который он мог создать, так и сделал, оставив «ворота» противнику. Немцы и повалили туда, не обороняясь на территории заводов и шахт.

Ну и еще несколько слов про плен. Опять же, многие треплются, что вот, люди настолько не любили советскую власть, что толпами сдавались. Это тоже обман, маскирующийся под некое правдоподобие, особенно если начнут сравнивать потери пленными сорок первого года и четырнадцатого. Пусть вспомнят, что окружение армии Самсонова дало полсотни тысяч пленных – вполне себе армия сорок первого года. Только в четырнадцатом году войска кайзера Вильгельма не всегда могли окружить противника, хотя и очень старались, а к сорок первому они все отработали, и техника стала это позволять.

Если окружающую самсоновцев кайзеровскую пехоту можно было обогнать пешком, уходя от охвата, то в сорок первом году сделать это было куда сложнее. Месяц назад, под Острой могилой, немцы появились, отрезав армии Музыченко и Понеделина под Уманью. После этого танковые дивизии рванули на восток. Пятого августа был сдан Кировоград. А уже 6 августа передовой отряд немцев вышел практически к Днепру. То есть за сутки с небольшим прорыв на сто тридцать километров. Вот и обгони 13-ю танковую, отходя от Кировограда пешком! Где-то по лесам и болотам уйти можно, если они есть. В степи – уже нет. Так что перед уставшим и голодным солдатом стоит невеселый выбор: опрокинуть танковый заслон немцев, имея только носимый запас патронов и ту пушку, которую удалось протащить на себе, или сдаваться в плен.

Современный человек не всегда может представить себе, что такое выматывающий бесконечный пеший марш, которому не видно конца. Разве что некоторые туристы-экстремалы, ходящие по необжитым местам, смогут это ощутить. Дошли до какой-то Семеновки, а теперь надо снова вставать и идти, и сколько – Бог весть, потому как через нее не пройдешь. Встали и снова пошли, устало передвигая ноги во тьме. К концу марша от перегрузки и недоедания уже полностью не работает голова, оттого и устало бредешь вперед, с трудом передвигаясь, а куда и зачем – непонятно. Так зайдешь в засаду и не заметишь, куда пришел.

Есть, правда, как бы промежуточный вариант: пристроиться в примаки или в зятьки (кто как это называет). Были такие, и довольно много, что пристраивались к мирному населению, чтобы переждать опасное время. Когда в реальные зятья, когда замаскировавшись. Но от судьбы не уйдешь. Кто захотел уйти – к тому она явилась сама в образе полевого военкомата. К кому в марте сорок третьего, к кому в сентябре того же года. А уж что конкретно она им приготовила при личном визите… Наверное, каждому свое.

Я все же считаю, что суд небесный наступает еще до кончины. Нам это не всегда видно, и кажется, что неправедные благоденствуют, а мы, не столь грешные, живем плохо. Да, так кажется нам со стороны. Ибо издали не видно, что в доме – полной чаше у грешника сын – наркоман. А это значит, что богатство ненадолго, зато жизнь грешника адом становится еще до его кончины. Так что ад в элитном поселке плавно переходит в тот самый ад, о котором все слышали.

Да, такое постигает не только всем видных грешников, с этим соглашусь. За что им такое, тем самым не настолько грешным? Я лично не знаю. А у них будет возможность лично задать этот вопрос Творцу нашему. Правда, возможно, ответ им не понравится, ибо мы многое себе прощаем и о многом забываем, а забытое тоже может вспомниться. Но не буду много говорить об этом, так как у каждого свои грехи и свое воздаяние за них.

А за что мне двукратное попадание в не свое время? Не знаю. Наверное, за то, что долго жил как «цветок бездумный и безмозглый», пока не родился заново, перейдя через реку Смородину (она же Луга) и вырвавшись из могильной ямы под Гатчиной. Надеюсь, теперь адское пламя меня не коснется. А что мне еще остается делать? Только надеяться на то, что хоть часть своих грехов я искупил или хотя бы начал искупать…

Между тем дела наши стали печальны. Прикрывая линию Днепра, дивизия растянулась по берегу на фронте вдвое больше, чем полагалось по уставу. Правого соседа по берегу вообще не было. А теперь пришлось из-за того, что сосед слева под Дериевкой не удержался, растягиваться в его сторону и загибать фланг. Потом я прикинул по карте – километров на полсотни. Город прикрывал наш полк, а дальше остальные два полка вытянулись в ту самую «тонкую красную линию». Наверное, туда подходили еще и резервы, поскольку канонада оттуда слышалась серьезная, и «тонкая красная линия» хоть и постепенно подавалась, но не лопнула сразу.