Дорога к пропасти

— Алексея Малышева убил Набоков, товарищ майор. Под давлением улик и очной ставки с Тарусовой он сознался в убийстве.

— Под давлением улик, — поморщился Лобов. — И давление, и улики бывают разные… Вы обнаружили при обыске пистолет Малышева?

— Нет. Набоков сказал, что выкинул его в реку.

— Забрать у Малышева только затем, чтобы выкинуть в реку? Вам это не кажется странным?

— Набоков испугался, когда обнаружил, что потерял записную книжку, и решил избавиться от пистолета.

— Вы искали пистолет в реке?

— Нет еще. Завтра займемся.

Лобов закурил, что случалось нечасто, и пододвинул портсигар Лазареву:

— Прошу. — Сделал несколько глубоких затяжек, наслаждаясь тем удовольствием, которое так редко себе разрешал. Стенокардия, ничего не поделаешь. Положил окурок в пепельницу и устало откинулся на спинку кресла. Несколько секунд молча разглядывал Лазарева. Сухо сказал:

— Каждый из нас прежде всего должен быть психологом, товарищ Лазарев! Вам не приходило в голову, что Михаил Набоков во время убийства мог быть у Тарусовой?

— Конечно, нет! Такое алиби… Почему бы он стал молчать?

— «Есть многое на свете, друг Гораций»… В общем, дело об убийстве сержанта милиции передадите в прокуратуру. Следствие будет вести Кирилл Михайлович Дегтярев. И послушайте совет старого чекиста: галочку поставить вы всегда успеете, а человека посадить на скамью подсудимых не торопитесь. Есть у вас стопроцентные доказательства виновности — отдавайте под суд. Нет — ищите, пока не найдете эти доказательства. Или, наоборот, — пока не убедитесь, что человек невиновен. Впрочем, это не совет. Это приказ. Все. Можете идти.

* * *

Кирилл Дегтярев долго беседовал с соседями Тарусовых. Они утверждали, что Михаил Набоков в отсутствие Ивана часто бывал у Любы. Да и в ту ночь, с десятого на одиннадцатое, — тоже. Это хорошо помнила приятельница Любы, живущая в соседней комнате.

— Я в начале первого зашла к Любе одолжить на утро сахар. Мы часто друг у друга одалживаем то одно, то другое… Время запомнила, потому что колебалась, удобно ли так поздно идти к Тарусовым. Но у них горел свет и слышны были голоса. Решила зайти. Потом Люба вышла в коридор, попросила: «Не говори, что видела у меня Михаила».

Нет, она не оправдывает поведение Любы, но рассказывать никому не стала. В конце концов, какое ей дело — обманывает Люба мужа или нет? Пусть разбираются сами.

Дегтярев переговорил со всеми, кто мог хоть что-нибудь сообщить о нападении на сержанта милиции. Особенно его заинтересовал рассказ пенсионерки Белгородовой:

— Около двенадцати часов мне что-то душновато стало. Открыла окно — свежим воздухом подышать. Вдруг вижу — драка. Вгляделась, — батюшки мои, милиционера какой-то изверг бьет! У меня аж сердце зашлось. А рядом еще один бандит стоит. Не бьет, правда, но и не защищает. Потом милиционер упал, и они убежали… Нет, лиц их я не разглядела. Видела только — один пониже. Это тот, что бил. Коренастый такой. В светлом плаще. На втором плащ потемнее… Хотела соседей разбудить, да ноги отнялись, с места не сдвинусь. Тут как раз на крыльцо Люба Тарусова вышла с Михаилом… Ну, кто ж здесь Мишу Набокова не знает? Частенько к Любе захаживает. Самостоятельный парень, уважительный. Не следовало ему, понятно, к замужней жене бегать. Да разве сердцу закажешь? Любовь… Так вот, вышли они на крыльцо, увидели такое страшное дело. Михаил и говорит Любе: «Звони в милицию!» А сам наклонился над милиционером, помочь хотел…

Ночью Дегтярев провел следственный эксперимент, чтобы проверить, действительно ли могла Белгородова увидеть, как совершалось преступление. Понятые стали там, где был убит Малышев. Белгородова, сидя у окна, отвечала на вопросы Дегтярева о том, как они выглядят, как одеты. Другие понятые прошли на крыльцо к Тарусовым. Их внешность свидетельница так же ясно разглядела. И разговор передала слово в слово. Значит, в показаниях Белгородовой можно было не сомневаться.

Уже на обратном пути Верезов сказал:

— Если бы Белгородова не смотрела все время в окно, а тут же позвонила, преступники от нас не ушли бы.

— У Белгородовой нет телефона, — возразил Дегтярев. — Да и стара она, Гриша. Семьдесят восемь. Не шутка.

— Жаль Алешину жену, Кирилл Михайлович. Ее в тот день в родильный дом отвезли. Я ведь хорошо знал Алешу. Раньше вместе работали. Он мне и позвонил, что отправил Лизу… Сюда, вот, — показал Верезов на дом, мимо которого они в этот момент проезжали.

— Вы были у нее?

— Духу не хватило в глаза ей посмотреть…

— Остановите машину! — приказал Дегтярев шоферу. — Поворачивайте назад. К роддому.

— Ночь ведь, Кирилл Михайлович…

— К роддому! — повторил Дегтярев. — Узнаем, как она… хоть чем-нибудь поможем!

* * *

Утром Дегтярев предъявил шоферу угнанной машины для опознания трех человек. Одним из них был Михаил Набоков. И хотя Дегтярев почти не сомневался, что Михаил невиновен, все же он вздохнул с облегчением, когда шофер заявил:

— Нет, товарищ следователь, ни один не похож на тех бандитов.

Когда протокол опознания был подписан, Дегтярев сказал шоферу: