Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

С этими словами моряк запустил руку под фланелевку и вытащил бескозырку. Тут же он замахнулся ею, намереваясь смазать меня по лицу.

- Стоп, стоп, Паша. Зачем же так?! - Старший сержант схватил моряка за руку.

- А чего он за душу трогает? Да и подозрительный же явно!

- Тем более другой разговор нужен. У вас документы есть? - обратился ко мне старший сержант.

Я с готовностью показал ему мое удостоверение. Пока он читал документ, снабженный фотографией и печатью, моряк и шофер заглядывали в бумагу через плечо. Я знал, что документы у меня в порядке, но с сожалением думал о том, что испортил хорошую возможность добраться на этой машине до Ораниенбаума. Вдруг водитель воскликнул:

- Так тебе во Вторую?! Так бы сразу и мычал. Считай, тебе повезло. Я же как раз из Второй. Прямо в штаб дивизии и домчу.

- Ладно, братцы, - сказал старший сержант, - миритесь. Так и так попутчики. Чего вам делить? Тем более из-за головного убора. У тебя, Павел, бескозырка, у него тоже фуранька вроде морской...

- Еще чего скажешь...

- Ну, ладно, ладно, знакомьтесь.

Я протянул руку водителю.

- Иванов Александр Батькович, - сказал тот, улыбаясь. - Меня в дивизии все знают. Спросишь Иванова - любой скажет: знаю.

- Меня зовут Саня, - сказал я. - Саня Данилов.

- Андрей, - представился старший сержант. - Андрей Шведов.

Я протянул руку моряку.

- Кратов Павел, матрос первой статьи. Нынче на суше воюю. Временно, конечно, - добавил он после маленькой паузы.

- Я понимаю. Само собой.

- Морская пехота. Слыхал небось про такую.

- Еще бы.

- Ну вот, мы это самое "еще бы" и есть...

Словом, лед растаял. Я понял, что поеду вместе с моими новыми знакомыми.

- Чего ждем? - спросил Шведов у водителя.

- Теперь ничего. Мотор подрегулировал, можно ехать.

- Самое время, пока еще проскочить можно, - сказал Кратов.

Водитель бросил остаток цигарки на панель, растер его ногой и встал на подножку.

- Ну, кто со мной в кабине - залезай.

- Я в кузове поеду, - сказал Кратов. - За воздухом буду присматривать.

Шведов тоже не пожелал ехать в кабине. Мне не захотелось с ними расставаться.

- Ну, дело хозяйское. - Иванов захлопнул дверцу.

Кратов первым перемахнул через борт в кузов. Шведов, взявшись за борт руками, поставил ногу на колесо и взвился вверх, будто садился на коня. Я даже не заметил, когда он успел перекинуть через плечо винтовку. Меня, вместе с чемоданом, в четыре руки втащили в кузов, словно куль. Тут же Кратов с силой ударил кулаком по кабине, и машина дернулась с места. Громыхнули одна о другую две железные бочки. Меня качнуло назад, но Кратов, стоявший расставив ноги, точно на палубе, вовремя подтолкнул меня обратно к бочкам.

Полуторка набрала скорость. Пустые трамваи откликались шумом, словно мосты за окнами поезда. Шофер все время сигналил, что, впрочем, было ни к чему, так как грохот наших бочек был слышен издалека.

Раза три возле строящихся баррикад нас останавливали патрули. Особенно долго копались в наших документах рабочие, охранявшие один из постов. Кратов уже начал было шуметь, но Андрей вовремя его угомонил, и нас пропустили. Скоро мы выскочили на окраину, в деревянное Автово. Вот и Красненькое кладбище. А дальше - совсем простор. Слева по шоссе домики в зеленых садах. Справа от дороги ровное пустое поле. А за ним всего в полутора-двух километрах залив.

Уже позади портовые краны. Видна стенка Морского канала. Виден и противоположный берег залива. Там Лахта, Ольгино, Лисий нос...

Я вспомнил эти места.

Везде там дачки с башенками и верандами, застекленными красными, желтыми, зелеными стеклами. Везде пляжи с бесчисленными валунами на берегу и в воде. Везде мелко. Песчаное дно ребристое, точно стиральная доска...

Посреди залива виднеется полоска земли. Кронштадт. Над ним, как толстый желудь, торчит собор.

Звуки канонады здесь не такие, как в городе. Там она слышится как перекатный гул отдаленной грозы. Здесь гул распадается на отдельные залпы и выстрелы... Вот над темной полоской Морского канала сверкнуло пламя и взвилось грязноватое облачко. Оно медленно плыло вверх, но вместе с тем стало завиваться и книзу. Я поспешно открыл рот. По ушам ударило так, будто лопнуло само небо.

- "Марат" лупит, - с нежностью в голосе произнес Кратов. - Из главного калибра.

- Ты чего рот растянул? - спросил меня Шведов.

- Когда бьют из пушек, - наставительно пояснил я, - надо открывать рот... Чтобы барабанные перепонки не лопнули... Неужели не знаете?

- А если война целый год продлится? - усмехнулся Андрей. - Так и будешь с разинутым ртом ходить?

- Не забудь перед сном распорочку между зубов поставить, - охотно поддержал его Кратов.

Чтобы лишний раз не открывать рот, я промолчал.

Облачка залпов подымались и возле Кронштадта, и справа, и слева от него, и над фортами, и вдали, будто из самой воды. Над нами, прошивая небо, невидимо шуршали снаряды.

Кратов оживился.