Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы)

Я прыгнул через кювет и медленно, точно он был пудовым, приподнял угол плащ-палатки над головой мертвеца в брезентовых сапогах. Нет, не Саша. Другое лицо, но тоже знакомое. Не могу вспомнить, кто это. Парень моего возраста. То ли мы росли рядом в нашем Дзержинском районе и встречались на улицах, в магазинах, в Летнем саду. Или, быть может, он учился в университете на другом факультете и попадался мне на глаза в длинном, вечно шумном университетском коридоре, в сутолоке университетской столовой. А может быть, я видал его в очереди в Публичку или сидящим напротив меня за длинным столом ее читального зала? Не знаю. Это был один из тех незнакомых знакомых, с которыми - непонятно, почему? - не здороваешься, хотя их жизнь идет рядом с твоей.

Осторожно, словно покойника можно было разбудить, опустил я на его лицо угол плащ-палатки и вернулся на дорогу.

- Ну что, познакомился? - спросил Кратов.

- Познакомился.

На развилке меж тем шел все тот же разговор. Раздавались голоса:

- День, как назло, ясный.

- Да уж куда ясней, будто и не сентябрь вовсе.

- Интересно: откуда он дорогу видит?

- Забрался в Лигове на станционную водокачку, вот и видит.

- Нету там водокачки.

- Чего спорить-то, - сказал пожилой шофер с толстым животом, с которого все время съезжал ремень. - Из Дудергофа, с Вороньей горы, всю эту округу как на ладони видать. Я там работал, на самой горе, на лимонадном заводе.

- Я думал, живот только от пива бывает. А оказывается, и от лимонада, - сказал Кратов.

Кругом загоготали.

- Значит, фрицы там теперь твой лимонад пьют! - продолжал потешаться моряк, ободренный всеобщим хохотом.

- Скажешь тоже, полосатая душа, - обиделся толстяк. - Мы там все покурочили, а сахар в Ленинград вывезли.

- Верно папаша говорит, - вмешался один из пограничников. - С Вороньей горы он и корректирует обстрел дороги.

- Воронья гора тут ни при чем, - уверенно сказал Шведов. - Если немцы на ней закрепятся, то, конечно, оборудуют там наблюдательные пункты для тяжелой артиллерии. А здесь по дороге небольшие пушки с близкого расстояния бьют. Наблюдатель от них в тыл не пойдет. Хотя бы и на гору. Он вперед выдвинется. Иногда даже ближе пехоты к противнику подберется.

- Выходит, пока немцев отсюда не отгонят, на дороге спасу не будет, вздохнул рядом водитель, похожий на цыгана.

Как бы в ответ на эти слова, на шоссе взметнулся разрыв. Другой, третий и четвертый поднялись справа и слева от дороги.

- Крепко шпандорит!

- Для острастки нам подкинул.

- Четырехорудийная батарея на дорогу нацелена.

- Хорошо, если одна.

- Все ясно, - сказал лейтенант с облегчением. До этой минуты он, видимо, колебался, не знал, что делать, и невольно втянулся в шоферский митинг. Теперь он принял решение. - А ну, все по машинам, долой с развилки! Развели мне тут базар на КПП. Заворачивай все назад! И пешим тоже не скапливаться! Туда или сюда!

Водители стали было разбредаться по своим машинам, но тут на полной скорости вкатился на развилку и со скрипом затормозил пятитонный грузовик ЯЗ. В его кузове, плотно прижавшись друг к другу, стояли женщины. В момент резкой остановки раздались взвизгивания.

- Кто такие? Куда вас несет? Заворачивай машину! - закричал лейтенант. Он зачем-то снял с шеи автомат и потрясал им, будто звал кого-то за собой в атаку.

Женщины, напугавшись, что их повезут назад, полезли из кузова. Одни занесли ноги через борт и застряли на нем, обнажив разных цветов трико. Другие перегнулись через борт, собираясь выкатиться на дорогу кулями.

- Да стойте же вы! Куда?! Расшибетесь! - закричали мы.

- А ну, бабы, слазьте с бортов, - властным голосом скомандовал Кратов.

Он вышиб одну за другой задвижки и опустил бортик.

- Вот теперь - прошу! Ну, давай ты, Белая Головка! - Он улыбнулся девушке с длинными светлыми волосами. - Сигай в мои объятия!

Девушка присела, обняла моряка за шею, а тот взял ее за талию, высоко приподнял, несколько секунд подержал ее над собой и бережно опустил на землю.

С помощью бойцов все женщины благополучно высадились, кроме совсем старой бабушки, которой взялся помогать я. Бабуся топталась у края кузова, стоя во весь рост. Я то и дело подпрыгивал, но это не помогало. Тем более что старушка перебегала с одного конца платформы на другой. Я ждал, что вот-вот за моей спиной грянет хохот и посыплются насмешки. Помог Андрей. Встав на подножку, он поднялся в кузов, схватил старушку под мышки и опустил, покорную и тихую, ко мне на руки.

Приехавшие на грузовике женщины были работницами Кировского завода. Только старушка была посторонняя. Ее подсадили по пути.

Сегодня утром работницы, проживающие в Стрельне, как обычно, приехали трамваем на работу. Вдруг на заводе стало известно, что к Стрельне, где остались их дети, подходит враг. Завком дал обезумевшим матерям грузовик. Они помчались в Стрельну.

Все это женщины объясняли лейтенанту сбивчиво, с криками, с плачем.

"Неужели он их не пропустит? - подумал я, заметив, что лейтенант отрицательно качает головой. - Как это можно не пропустить матерей за детьми?!"