Дорога великанов

Мы долго молчали. Около часа. Иногда кажется, что девушка молчит, потому что она умная. Ерунда. Умом Венди не отличалась. Она читала женские журналы, и смысл бытия ее не волновал. По радио передавали английскую музыку. Я ушел от Венди.

На улицах Санта-Круса было пустынно. Маленькие домики, смехотворные садики, ничтожные жизни, огромные флаги – меня тошнило от всего этого. Я медленно ехал по городу. В этот час уютный очаг покидали лишь те, кому нечего терять, у кого нет ни денег, ни чести. Полицейские прогуливались туда-сюда, словно стражи ночи. Элитные кварталы отличались от бедных размерами домов и садов.

Я отправился в бар «У присяжных». До закрытия оставалось еще много времени. Полицейские ловили кайф: обсуждали «потрошителя». Я завидовал их адреналину и думал: вот если бы меня приняли в полицию, тогда «потрошитель» вскоре оказался бы за решеткой. Я ревновал. Повторно составив словесный портрет преступника для помощника Дигана, я ощутил собственное превосходство: ведь, в отличие от других, я представлял, чем руководствуется убийца. Мой психологический портрет преступника только раздражил полицейских. Наверное, если бы Венди не собиралась за меня замуж, то меня вообще послали бы подальше. Я много выпил и пошел к матери.

45

Она уже давно спала: свет в окне погас. Я поднялся по лестнице, и мне страшно захотелось разбудить и допросить ее. Однако разум восторжествовал.

Я лег спать в бездушной комнате, которую мне отвели. Стены источали сырость и напоминали какую-нибудь хижину на океанском берегу в летнем лагере. Едва я сомкнул глаза, как сосед принялся чинить машину – коричневый «Понтиак», старомодный, как наш кухонный стол. В пять утра удары огромного молотка по распределителю зажигания «Делько» окончательно меня разбудили. Я хотел наорать на соседа, но вместо этого встал и прошел мимо, не сказав ни слова.

Я сел в машину и понял, что денег у меня больше не осталось: всё истратил в баре «У присяжных». Дверь от первого этажа была закрыта, ключей мне мать никогда не давала. Я воспользовался соседским гвалтом, чтобы разбить окно на кухне. На дне маминой сумки обнаружил связку десятидолларовых купюр. Взял себе половину. Покинул дом так же, как в него забрался, – и вдруг почувствовал сожаление. Обычный вор взял бы все деньги.

Сказано – сделано. Я повернул ручку двери в комнату матери – дверь скрипнула. Мать спала на спине; ночная рубашка, задранная до бедер, обнажала уродливый венозный узор. Голова повернута набок, руки сложены на груди. Рот открыт, ноздри раздуваются. Запах алкоголя и гнилых зубов вызвал у меня приступ тошноты. Я закрыл дверь, пообещав себе, что больше не вернусь в этот дом.

На украденные деньги я купил для Венди музыкальные диски и обед, а потом навестил ее в обеденный перерыв. Она не верила своим глазам. Я чувствовал себя мерзко, но справлялся. Отвел Венди в ресторан на углу Бич-стрит и набережной. Туда часто захаживают и местные, и туристы, обстановка там гостеприимная, на гамбургеры невероятные скидки. Из окна открывается потрясающий вид на океан, в общем, не утолив голод, покинуть это место сложно. Я объяснил Венди, что бросаю мать и собираюсь исчезнуть на пару-тройку дней, чтобы всё подготовить. Я также рассказал ей об объявлении «Зеленого гиганта», которое прочел в газете[77]. Затем я проводил Венди до работы, и мы договорились встретиться послезавтра в тот же час на том же месте. Венди обрадовало то, что я полон энергии и энтузиазма.

После обеда пошел дождь. Я не мог не воспользоваться шансом. Я прицепил на зеркало заднего вида бэйдж, открывающий доступ к университету, и отправился ловить студенток. Припарковался на стоянке научной лаборатории. Я ощущал такую тяжесть, словно мне великан давил на грудь. Я хотел немного отоспаться, но сон как рукой сняло. Дождь усиливался, меня словно пытались утопить. Наконец ливень сменился легкой изморосью, и я поехал дальше. Я потерял желание с кем-либо разговаривать и решил выпить в баре «У присяжных». Невзирая на дождь, юные студенты все-таки побаивались маньяков и не голосовали. Я поехал в город и по дороге заметил двух девушек, они шли под одним зонтиком. Завидев меня, одна помахала рукой: мол, не можете же вы оставить таких милых девушек мокнуть!

Подъехав ближе, я взглянул на часы.

Брюнетка явно не собиралась никого останавливать, но повиновалась подружке – блондинке с прекрасными тонкими чертами лица. Никакой вульгарности, никакой вялости. Глаза – чистые, голубые, как морская вода, долгожданно холодные. Брюнетка заняла место на заднем сиденье без окон, без дверей. Блондинка устроилась рядом со мной и сразу же перестала улыбаться. На секунду мне показалось, будто она ждет от меня расплаты за первую улыбку. Маршрут меня не удивил. Такие девушки не живут около парка аттракционов.

46

Примерно за неделю до описанного случая я получил официальное письмо от психиатрической комиссии. Мне предлагали явиться на осмотр и навсегда освободиться от врачей и полиции. Мне предстоял экзамен на нормальность.