Дорогая Памела

Памела. Господи, какое счастье видеть ваши лица. Глория… Брэд… Сол… Мой родной подвал… мои бочки… (Оглядывается, замечает папку с разбросанными листками.) И ваша папка, сэр! (Собирает листки.) Видите, все на месте, а вы волновались. Все хорошо. Все живы… все идет, как положено…

Человек театра(рассматривая листок). Верно. Здесь так и написано… (Читает.) «Все хорошо. Все живы. Все идет, как положено»… Далее ремарка: «Общее ликование». (Смотрит на задумавшихся Брэда, Сола, Глорию.)

Конец четвертой картины.

Картина пятая

Ночь. Тот же подвал. Справа на диванчике сидит Человек театра

, подложив под голову папку с пьесой. В центре в кресле сидит Памела, прислушиваясь к шороху, который раздается в углу подвала.

Памела(обращаясь к невидимым мышам). Ну что, безобразники? Теперь вам раздолье? А ну, тихо! Я кому сказала…

Шорох усиливается.

Ладно. Сейчас я вас успокою. (С трудом встает, опираясь на костыли, ковыляет в угол, роется в бумагах, достает большую фотографию кота, грустно рассматривает ее.) Ах, Тэннер, как это несправедливо – покинуть меня в такой момент. (Прикалывает фотографию в углу на стене.)

Просыпается Человек театра.

Человек театра. Что случилось, миссис Кронки?

Памела. Ничего. Спите…

Человек театра

. Который час?

Памела. Не знаю. Ночь.

Человек театра(открыл пьесу, заглянул). Верно. Ночь. Началась последняя картина… (Читает.) «Ночь. Тот же подвал. Памела Кронки сидит в кресле, прислушиваясь к шорохам…» Вот видите, миссис Кронки, вы нарушаете ремарки… Вам нельзя ходить. Вам предписан покой.

Памела. Мыши. Они почувствовали, что господина Тэннера больше нет, и совсем обнаглели.

Человек театра. Вам нельзя ходить. Вам нужен покой. Мы поставим мышеловку.

Памела. Нет. Разве можно быть таким жестоким?! Я придумала хитрость… (Показывает на фотографию.) Они увидят его усатую физиономию и угомонятся… Ах, какой он был добрый, мой Тэннер. Знаете, за всю свою жизнь он не погубил ни одной мыши и ни одной птицы. Я всегда любовалась, как воробьи клюют из его миски, а он урчит, но даже лапы не поднимет.

Человек театра. Вы считаете, такое поведение украшает кота?

Памела

. Это был цивилизованный и хорошо воспитанный кот. Можете представить, каких душевных мук ему это стоило. Но он сдерживал свои первобытные инстинкты. У нас был с ним общий принцип существования: «Живи и дай жить другим!»

Человек театра. Где-то я уже это читал.

Памела. Вероятно, в Библии.

Человек театра. Нет. Кто-то здесь уже произносил подобную фразу. (Листает пьесу.) Вот. Страница тридцать седьмая… Это сказал Сол Бозо.

Памела. Я так и подумала. Мистер Бозо один из самых порядочных и гуманных людей, которых я когда-либо встречала…

Человек театра(усмехнувшись). Ах, миссис Кронки. Если б вы только знали, что собирался с вами сделать этот добрый и гуманный человек. Я бы мог вам рассказать, но не в моих привычках фискалить…

Памела. Я бы все равно не стала слушать. Откуда вам знать, каков он на самом деле, мистер Бозо.

Человек театра. Я прочитал всю пьесу. В подлиннике.

Памела

. Ну и что? Там ведь только написаны слова. А что у человека на душе, надо догадаться.

Человек театра(обиженно). Ну, знаете ли…

Памела. Мой знакомый мясник часто кричит, что люто ненавидит свою жену. Причем кричит это в порыве страсти. Очевидно, от этого она беременеет. Во всяком случае, у них восемь детей, и если его ненависть не утихнет, то жди девятого… Нет, сэр, чтобы понять человека, не обязательно все слушать, что он говорит… Не стоит вам каждую секунду заглядывать в эту папочку. Перед вами – живые люди. Отбросьте предубеждения и вглядывайтесь в них… Дайте-ка ее сюда! (Забирает у Человека театра папку.) «Мысль изреченная есть ложь. А напечатанная вдвойне».

Человек театра. Но я должен помогать правильному восприятию зрителей.

Памела. Прежде всего – не мешать! Помните первую заповедь врача: «Не вреди!»

Открывается дверь, появляется полицейский Джо Янки.

Джо. Разрешите?

Памела. Да, Джо. Входи!

Джо. Вы одна?